Танец стали в пустоте
Шрифт:
Словно услышав надежду в её словах, по коридору хлестнула очередная очередь высокоскоростных дротиков. Райна обдало осколками, которые когда-то были элементами декора. Один из них болезненно впился в его щёку и Том почувствовал, как по лицу начинает стекать кровь. Он лишь сильнее вжался в стену, за которой скрывался от своих противников, сжимая в руках трофейную винтовку. Шершавое покрытие рукояти, специально сделанное таким образом, чтобы не скользить в руках, покрылось потом с его ладоней, сжимающих оружие.
За всю свою военную карьеру, от обычного курсанта до капитана корабля, которым он пробыл так мало, Том ни разу не участвовал в настоящем бою. Если бы его жизнь висела на волоске и единственным, что стояло бы между ним и протянутыми к нему холодным пальцам смерти, были бы его навыки, храбрость и толика удачи. Райн часто представлял себя в гуще боя, командуя кораблём, опытной и хорошо подготовленной командой, которая была бы словно продолжением его собственного тела. Тысячи и тысячи километров зияющий пусты, в котором бы схлестнулись сотни и тысячи людей в смертельном танце стали и огня. Именно такого боя он жаждал.
Но реальность была гораздо более суровой. Бесконечно кровавой и жестокой. А ещё холодной и расчётливой. Он видел, с какой лёгкостью милая девушка с невероятной и недоступной для него лёгкостью почти голыми руками обрывала человеческие жизни. Элизабет Вэйл, красивая девушка с милой улыбкой и искорками смеха в глазах. Она делала это лицом к лицу, практически смотря противнику в глаза и видя, как жизнь покидала его. Это было абсолютной противоположностью того, что он ожидал для себя. Для него, его противники не были людьми в прямом понимании этого слова. В первую очередь он отождествлял их с отметками на тактическом экране. Именно они были его противником. Чем-то эфемерным. Чем-то, чьи страдания и предсмертный ужас он никогда не увидит, находясь за тысячи, а возможно и миллионы километров от врага. Для него это была интересная тактическая задача. Головоломка, которую следовало решить на пути к победе. Бесконечные тренировки на симуляторах, превратили это для него в игру, в которую он думал, что умеет играть.
А теперь всё изменилось.
Теперь безумная изменчивость судьбы позволила ему взглянуть на всё с другой точки зрения. Он впервые убил человека. Одно короткое нажатие на спусковой крючок винтовки и человека не стало. Его жизнь была оборвана одним единственным движением руки. Это должно было ужаснуть его. Должно было показать Тому отвратительность содеянного. Райн почти хотел почувствовать леденящие душу пальцы смерти, для которой он устроил очередной пир.
Он хотел почувствовать хоть что-то…
Но вжимаясь в стену, и чувствуя спиной как она сотрясается от каждого очередного попадания, он вдруг понял, что не чувствует ничего. Хотя это было бы не совсем точным описанием того, что творилось у него в душе. Он был настолько спокоен, что это почти пугало его самого. Словно вместо крови по его венам тёк реакторный охладитель. Это ощущение странным образом не распространялось на окружавших его людей. Он переживал о Даниэле, который был ранен. О своём капитане и начальнике, которые были в такой же ловушке, как и они сами. О Лизе, которая кривилась от боли произнося каждое слово разбитым и изуродованным ртом.
Но его противники. К ним он не чувствовал ничего. Даже ненависти. Они превратились для него в те самые тактические задачи, которые поглощали его мозг без остатка. В интересную головоломку, которую нужно было решить. В задачу, у которой было единственное решение.
Его взгляд скользнул по высокому офицеру в форме капитана Рейнского Протектората. Кажется тот старик назвал его Вильямом. Произнесённые им в лифте слова были верны как никогда и в тоже время ошибочны.
Действуй быстро и не думай.
Резко высунувшись из укрытия, Том вскинул импульсную винтовку к плечу. Искусственная рука сжимающая цевьё позволила сделать это движение быстрым и уверенным, наведя голографический прицел на голову высунувшегося всего на мгновенье противника.
О, он будет действовать быстро.
Но перестать думать он не мог.
Палец мягко нажал на спусковой крючок…
***
— «Коготь один», «Когтю два». Видим цель. Подтвердите.
— Двойка, «Первому». Цель видим. Какой-то выкидыш дизайна.
— И не поспоришь, двойка. Сбрасывай скорость. Заходишь на цель слева. Я справа. Нужно для начала хорошенько осмотреться и если нужно то подмести.
— Понял тебя «Коготь один». Двойка, конец связи.
Лапки переключил канал связи.
— Сергей, мы почти у цели. Есть связь с нашими на поверхности?
— Да. Две группы. Одна на сто втором этаже. Вторая на шестьдесят седьмом. Находятся под постоянным огнём. Двигаться не могут.
— Точки входа?
Это был важный вопрос, так как они не могли себе позволить пробиваться через всё здание этаж за этажом. Нужно было действовать смело, решительно и настолько жестоко, насколько только было возможно. А главное нужно было действовать быстро. В таком случае стандартные протоколы десантирования были неприменимы, а значит придётся высаживаться на уже «возможно» занятых противником посадочных площадках административного комплекса.
Не то, чтобы это представляло большую опасность для людей Сергея. Судя по сообщениям, их противник не обладал системами индивидуальной бронезащиты и был оснащён лишь лёгким стрелковым оружием. Но Серебряков вряд ли стал бы тем, кем он стал, если бы рассчитывал на удачу. Нет, он был великолепным игроком в покер и Лапки был горд, раз за разом проигрывать ему в эту архаичную игру, в которую он играл незнамо откуда появившимися у него древними картами, сделанными из пластика и бумаги. Каждая партия, не смотря на то, что он выигрывал в лучшем случае одну из пяти раздач, дарила ему удовольствие, сравнимое с глотком хорошего виски. Ему нравилось наблюдать за опасным хищником в дружеской, а главное в безопасной для себя атмосфере.
И сейчас он чертовски не завидовал тем жалким, глупым мерзавцам, которые навлекли на себя его гнев.
— Посадочные платформы. Первый отряд высаживается на площадке девяносто шестого этажа. Точка входа группы два, на шестидесятом этаже.
— Понял тебя, Сергей. Высадка через две минуты.
— Мы давно готовы, «Коготь один». Ждём команды.
Лапки кивнул, хотя и понимал, что собеседник никогда не увидит этого движения. Лёгким, едва заметным движением он направил своего «Минотавра» в облёт здания по правой стороне. Его напарник делал тоже самое, но двигаясь в противоположную сторону. Два тяжёлых десантных корабля сделали круг и синхронно двинулись к своим целям. Один стал подниматься, а второй наоборот опускался, к своим точкам прорыва в здание.