Танец в ритме дождя
Шрифт:
– Алеша, я хочу, чтобы ты отнесся к тому, что я скажу тебе, очень серьезно. Не будем возвращаться к событиям минувшей ночи – это лишнее и только уведет нас от сути дела… А дело в том, что я от тебя ухожу! Почему – думаю, ты и сам понимаешь. Хочу только еще сказать, что у тебя потрясающая жена! Мы очень с ней подружились. Я проводила ее на поезд, сейчас она на пути в Германию. И тебе необходимо ехать за ней!
После этих ее слов в комнате повисло тягостное молчание. Алексей пил пиво, делая вид, что всецело поглощен этим занятием, пытаясь скрыть таким образом свою абсолютную растерянность. Цвет
Наконец собравшись с духом, он поднял на нее глаза. Они влажно блестели, казалось, вот-вот покажутся слезы.
– Вера… Бог с тобой! Что ты несешь! Очнись… Я понимаю, что все это тебе нелегко далось, – такое кого хочешь с ума сведет! Но прошу тебя, не надо так. Мне и самому тяжко. Давай спокойно во всем разберемся, не надо пороть горячку.
– Нет никакой горячки, – очень твердо возразила Вера. – Есть только мое решение. Окончательное и бесповоротное. И поверь, у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать. Вся ночь и сегодняшний день!
– Милая моя, не смеши меня! Это же несерьезно… Вся ночь… Разве все, что было, может перечеркнуть одна ночь? Разве ты… – Он запнулся, видно, слова комом встали в горле.
Верина душа разрывалась на части – она не могла смотреть, как он мучается. Перед нею сидел совершенно раздавленный человек, который был не в состоянии справиться с тем, что услышал. Ей не нужно было напоминать, каким самолюбивым и гордым был этот мужчина, и тем не менее она видела, что он готов был упасть перед ней на колени и молить о прощении… Но она опередила его.
– Алешенька, – одним прыжком она оказалась возле него на диване, – ты же давал обет верности Ольге! И ради меня нарушил его. И ее появление – это возмездие… Мы не сможем быть счастливы вместе – Бог того не допустит. Все, это конец! Я люблю тебя, может быть, даже сильнее, чем прежде, теперь, когда тебя потеряла. Но с этим уж ничего не поделаешь… Жизнь сильнее нас. Я не смогу быть счастлива с тобой, зная, что занимаю чужое место! А ты… Ты сможешь? Ведь Ольга любит тебя! Ведь она…
– Верка! Верушка… – Алексей стиснул ее в объятиях, буквально сгреб в охапку, не давая дышать… – Молчи! Молчи! Умоляю тебя, не надо сейчас… Давай посидим… хоть минутку вот так, вместе… как прежде!
И, не выдержав, Вера заплакала. Она сникла в его руках, как пойманная в силки птичка. И поняла, что не сможет противиться его нежности… Его искреннему, неподдельному чувству к ней… Она рыдала в голос, а он покачивался, убаюкивая ее, не разжимая объятий, и только тихонечко, осторожно гладил разметавшиеся волосы.
– Ну, кисонька! Ну, родная моя! Не надо… Успокойся! Мы все сделаем… Я все сделаю, что ты хочешь! Только не говори так. Не убивай меня. Все будет, как ты хочешь… Я знаю, что кругом виноват… Что тебе выпало непосильное испытание… Да еще с этими помидорами! Ты прости меня… Слышишь? Прости! Только не уходи. Делай что хочешь, но только не оставляй меня! Я без тебя жить не смогу…
Вера понемногу затихла в его руках – Алеша укачивал ее, как ребенка, не переставая нашептывать нежные слова. В какой-то момент голос его задрожал, и ей показалось, что он и сам заплакал. Она понимала – он не вынесет, если она заметит его слезы, и не поднимала поникшей головы. Но он справился с собой, голос его окреп.
– Маленькая моя! Хочешь – выпей пива. Хочешь чего-нибудь? Я мигом все приготовлю… Сейчас чайник поставлю, кофейку попьем, а?
Она помотала отрицательно головой, а потом все-таки выпрямилась и взглянула на него – прямо в глаза. В них застыла такая боль и тоска, что она снова прижалась к нему, уткнувшись лицом в знакомый колючий свитер. Вздохнула. Сжала обеими руками его голову. Крепко-крепко! И с нежностью, доселе ей не знакомой, поцеловала.
Алешины теплые губы приникли к ее губам, дрожащим, холодным, и электрический ток желания пронизал их обоих. Вера тотчас вскочила – ей все-таки не хотелось комкать и прерывать этот, толком так и не начавшийся разговор. Он был слишком важен для них обоих.
– Ты пока пей пиво, а я буду говорить. Ладно? – Тень улыбки засветилась на ее лице, когда Вера увидела, как он воспрянул и оживился, поняв, что она не исчезнет вот-вот навек, хлопнув дверью.
– Я все-таки и тебе налью! – выпалил он на ходу, скрываясь в коридоре и вернувшись через полминуты с пустым стаканчиком.
– У тебя сигареты остались? – Вера редко курила, но теперь был именно тот случай, когда ей необходимо было закурить.
– Где-то были, – засуетился Алеша, выдвигая ящики комода и оглядывая буфет. – А, сейчас! – хлопнул он себя по лбу и снова пропал в дверях. – На кухне полпачки осталось, – вернувшись и протягивая ей заметно опустошенную пачку «Кэмела», констатировал он.
Вера закурила, и ее сразу же повело – сказывалось нервное напряжение. А кроме того, она ведь почти сутки ничего не ела… Заметив молочную бледность, проступившую на ее лице, Алексей заволновался, засуетился, притащил из кухни валокордин, а через пять минут – чашку крепкого дымящегося кофе.
Вера откинулась в кресле и полуприкрыла глаза – она радовалась его заботливости, но разговор их был еще не закончен, и ей нужно было собраться с духом, чтобы его завершить.
– Алешенька, сядь, – выговорила она тихо, едва шевеля губами. – Ты должен до конца меня выслушать.
Он послушно сел напротив, сложив на коленях руки. Этакий пай-мальчик, усмехнулась она про себя.
– Я предлагаю перенести разговор на вечер, когда мы оба немного успокоимся. А сейчас давай быстренько соберемся и уедем на дачу – погляди, какая погода чудесная… Солнышко! Ну! Давай! Ты же так полюбила дачу…
– Алешенька, сейчас – никаких дач! – так же тихо, но уже более окрепшим голосом возразила Вера. – Пойми одно – мы не можем жить вместе, пользуясь тем, что Ольга разрубила этот узел своим отъездом. Мы не можем делать вид, что ничего не произошло. Мы не можем быть счастливы благодаря ее великодушию. Во всей этой ситуации мы выглядим как малые дети, которым взрослые позволили поиграть вместе… Нельзя так жить, Алешка, нельзя! Ты в ответе за нее. Ей плохо. Она в беде! Наш с ней разговор… Все, что я в ней увидела… Это все… ужасно, Алеша! Она упоминала что-то о человеке, который ей угрожает, – о господине Веренце. Она назвала его «мой палач»! И сказала, что загостилась на этой земле… Вот! Я тебе рассказала. Подумай, разве, зная об этом, мы можем спокойно жить вместе, копошиться тут, устраивая свои дела? Это же предательство, Алеша!