Танго под палящим солнцем. Ее звали Лиза (сборник)
Шрифт:
Некоторое время царило молчание, потом построжавший голос Льва Ивановича осторожно спросил:
— А что там с тем «Ниссаном»?
— Да ничего. Но почему вы так странно спрашиваете?
— Я имею в виду, водитель жив еще?
— Пока да, — сухо ответила Алёна. — Лев Иванович, я знаю, у вас чувство юмора на моей персоне давно заточено, однако дело может быть серьезным, поскольку связано с похищением людей. Сообщите мне номер «Ниссана» и владельца, а я скажу вам, что там случилось.
— В милицию обращались? — светски поинтересовался Муравьев.
— Само собой, — вздохнула Алёна. — Иначе не звонила бы вам. Вы, как всегда, моя последняя надежда.
— И отрада, — буркнул Муравьев. — Но вы понимаете, сколько серых «Ниссанов» с двумя дойками в номере я сейчас вам выдам? Замучаетесь записывать!
— Не замучаюсь, — обнадежила Алёна. — Вы, главное, выдайте.
— Ждите, — буркнул Муравьев. — Не отключайтесь. Две минуты.
Алёна выразительно прищелкнула пальцами, и Марина подсунула ей лист бумаги и ручку. «Пинцет, скальпель…» — подумала наша героиня, усмехнувшись ситуации и вспомнив старый анекдот.
В трубке заиграла музыка ожидания. Причем весьма противная и пронзительная музыка, так и сверлившая ухо, и Алёна поморщилась, отстранив от него трубку и одновременно думая, что произойдет, если Лев Иванович станет выяснять номер дольше трех минут. Она же, как всегда, забыла положить на счет денежки. Интересно, телефончик отключится до конца разговора или после? Но вот честное слово, после беседы с Муравьевым Алёна немедленно кинется к ближнему терминалу и скормит в его равнодушную и ненасытную пасть пару-тройку сотен рублей!
Музыка, сверлившая слух, вдруг оборвалась, и Алёна перепугалась, что это означает конец связи, однако тут же в трубке раздался голос Муравьева:
— Елена Дмитриевна, тут компетентные товарищи интересуются: двойки подряд или перемежались другой цифрой?
— Подряд, подряд, — закивала Алёна, а в ее прихотливом воображении возникли два лебедя с гордо изогнутыми шеями, плывущие по зеленой воде большого красивого озера. Возникла также в памяти школьная тетрадка, исписанная довольно корявым почерком, а на развороте оценки — две раздраженные двойки подряд. В самом деле, правду говорят, что нет ничего более причудливого и необъяснимого, чем наши ассоциации!
— Не отключайтесь, — приказал Лев Иванович, и Алёна опять отстранила было трубку от уха, однако музыка-сверло не включилась, а почти тотчас снова зазвучал голос Муравьева: — К счастью, ситуация не настолько клиническая, как мне показалось сначала. «Ниссан» серого цвета номер 522 только один.
«Ага, значит, лебедей было все же три, только первый плыл вверх ногами!» — подумала Алёна и диву далась, что за чушь лезет ей иногда в голову в самые ответственные минуты.
— Ну и кто его владелец? — воскликнула она нетерпеливо.
— Я вам скажу, только информация мало что вам даст, Елена Дмитриевна. Владельца «Ниссана» зовут Москвич Николай Николаевич.
— Москвич?!
— Ну да. Фамилия такой.
Иногда милицейский начальник умел даже пошутить…
— Я догадалась, что вы не место прописки назвали, — пошутила в ответ и наша писательница. — Но почему вы сказали, что имя владельца мне мало что даст?
— Потому что со вчерашнего дня автомобиль числится в угоне. Владелец подал заявление.
Вот так плюха! Алёна растерянно уставилась на листок бумаги, лежавший перед ней. Получалось, «Ниссан» у господина Москвича угнали, чтобы похитить на нем двух журналисток? Значит, это была спланированная акция, а не случайность? Но что тогда думать о внезапной неисправности редакционного автомобиля? Как-то очень уж вовремя он сломался… Довез девушек до площади Горького, где их уже ждал свежеугнанный «Ниссан», и подал похитителям, можно сказать, на блюдечке с голубой каемочкой. Или имели место случайные совпадения, которые только изощренная (или правильнее будет сказать — извращенная?) фантазия беллетристки Алёны Дмитриевой пытается связать воедино?
Может быть. А может быть, совсем иначе!
— Лев Иванович, еще одну минутку! — воскликнула наша героиня не только не умоляюще, а как бы даже тоном приказа, отчего Марина покачала головой, а из трубки послышались звуки, напоминающие то ли скрежет зубовный, то ли лязганье кинжала, вынимаемого из ножен. С другой стороны, ну откуда у начальника городского следственного управления возьмется в служебном кабинете кинжал, да еще и в ножнах? Ну, слышалось бы щелканье взводимого курка, еще куда ни шло… А впрочем, и за пистолет Муравьеву хвататься как бы не с чего. Не хочешь общаться с человеком, так и не общайся, а если общаешься, значит, хочешь.
— А когда было подано заявление? — задала писательница возникший у нее вопрос.
— Ровно в полдень, — последовал ответ.
Алёна пожала плечами. Странно, честное слово: автомобиль был угнан через час после того, как на нем увезли в неизвестном направлении двух журналисток. Или просто хозяин раньше не знал об угоне, а машину у него увели раньше? Впрочем, чего тут особо странного? Ну, угнали какие-то ухари автомобиль, ну, ударила потом им моча в голову, и схватили они на улице двух первых попавшихся девиц… В общем, поедем, красотка, кататься, давно я тебя поджидал!
Запросто может быть и такое, кивнула себе Алёна. Только ведь середина дня, совсем не то время, когда людям ударяет моча в голову и у них возникает желание кататься с красотками. Полдень — весьма прозаическое время. Трезвое. К полудню даже вчерашнее похмелье более или менее проходит. А тут вдруг накатило на мужиков?
Вот именно — мужиков-то было двое, насколько помнила Алёна. Одного она видела — стоял около автомобиля. А второй сидел за рулем, она его не разглядела, только темный силуэт.
Алёна сама не могла бы толком сформулировать побуждение, которое вдруг заставило ее сказать далее следующее:
— Лев Иванович, а нельзя каким-нибудь образом получить фотографию вашего Москвича?
— У меня не «Москвич», а «Мерседес», с вашего позволения, — обиженно сообщил Лев Иванович.
— С чем вас и поздравляю, — усмехнулась Алёна. — Но я имела в виду того Москвича, у которого «Ниссан» угнали.
— Понял я, — вздохнул Муравьев. — Шутки у меня такие, ясно вам? Теперь фото вам понадобилось… Аппетиты растут с каждой минутой. Скажите, Елена Дмитриевна, у вас в самом деле какое-то серьезное дело вырисовывается?