Танго с Бабочкой
Шрифт:
Дэнни посмотрел на нее. Он возвышался над ней, словно мрачная скала. В его глазах горел знакомый огонек, который Рейчел слишком хорошо знала. Это означало, что он вполне контролирует свои действия: ни она, ни врач не могли стоять у него на пути. А потом, словно внезапная вспышка, Рейчел вдруг увидела, каким Дэнни станет в будущем. И это напугало ее.
Потом Рейчел почувствовала пальцы незнакомца у себя в том месте, где уже побывали пальцы стольких мужчин.
Он произнес:
— Хм, интересная татуировка. А что это, бабочка?
Дэнни нервно произнес:
— Просто
Врач был прав, еще было рано начинать. Наркотик пока не подействовал. Когда инструмент врача проник внутрь, она закричала так пронзительно и громко, что даже Дэнни встревожился.
Водоворот боли все возрастал и, казалось, был готов проглотить ее. Ощущение было такое, как если бы ей внутрь засунули полыхающий факел.
«Мой ребенок! — кричало ее сознание. — Я не могу спасти тебя! Я не могу помочь тебе!»
Она начала биться и кататься по столу. Дэнни пришлось просто лечь поперек нее, чтобы хоть как-то ее сдерживать. Она уже не понимала, что происходит. Ей казалось, что ее засасывает страшный черный тоннель; она слышала ужасный свист ветра. Она вспомнила обо всех мужчинах, которые когда-либо вторгались в ее тело: ее отец, Дэнни, клиенты Хейзел и вот теперь этот незнакомец со своим отвратительным инструментом.
Ей казалось, что жизнь вытекает из ее тела, душа ее плакала от происходящей несправедливости и жестокости, и она, казалось, физически это чувствовала.
Мужчины наказывают женщину за ее естественное состояние — она чувствовала, как крошечная жизнь внутри нее погибает вместе с ее собственной. Темное течение уносило ее куда-то, словно коварное море. А было это ненавистью. Рейчел Двайер внезапно обнаружила в себе ненависть. «Больше никогда, — поклялась она себе, слыша, как инструменты падают в поддон, и толстые резиновые перчатки слетают с рук незнакомца, — больше никогда мужчина не прикоснется к моему телу».
А потом все было кончено. На это не ушло много времени. Незнакомец медленно опустил ее ноги вниз.
Дэнни пришлось нести ее до машины, она была не в состоянии идти. Эти таблетки оказались очень сильными. Теперь она снова почувствовала, как боль проникает в ее тело. Ей казалось, что она плывет вниз по ступенькам. Что-то толстое мешалось ей между ногами; это из-за крови, она знала.
Они ехали молча. Рейчел знала, что слезы и рыдания просто ждут подходящего момента, чтобы вырваться наружу. Но сейчас она почему-то не могла плакать.
Когда они припарковались рядом с домом Хейзел, Дэнни не стал выходить из машины. Вместо этого, не выключая двигатель, он повернулся к ней. Взгляд его был полон отвращения.
— Вылезай, иди и проспись.
— Дэнни, — пробормотала она, все еще не веря. — Ты убил нашего ребенка.
— Вы, женщины, всегда делаете из мухи слона. Ты должна упасть передо мной на колени за то, что я вытащил тебя из всего этого дерьма. Как ты думаешь, ты могла бы работать с большим животом? Еще три месяца, и Хейзел просто вышвырнула бы тебя на улицу. Я оказал тебе такую услугу, ты неблагодарная сука!
— Я не понимаю.
— Просто вылезай. Господи, я до смерти устал
— Дэнни!
— Чем ты только думаешь? Почему, ты думаешь, я вообще тебя навещал? Потому что хотел? Должно быть, ты с ума сошла. Все это было потому, что Хейзел просила меня немного тебя развеять. Как только ты становилась несговорчивой, она приглашала меня.
— Нет, Дэнни!
— Тебе хватало всего-то одного вечера со мной, и ты снова была готова петь словно соловей. Без конца ублажать клиентов, а потом у тебя снова портилось настроение.
Она закрыла уши руками:
— Нет, это не правда! Ты любил меня.
— Господи, неужели ты думаешь, что я слепой и тупой? — Он оторвал ее руки от головы. — Ты же уродина, Рейчел. Ты думаешь, я мог полюбить кого-то настолько уродливого, как ты? Или вообще кто-нибудь может тебя полюбить?
— Пожалуйста, прекрати.
— Я знал, что Хейзел могла использовать тебя, потому что у ее клиентов извращенные вкусы. — Дэнни говорил очень холодно. Рейчел поняла, что впервые видит этого человека таким, какой он есть на самом деле. — Ты просто зарабатывала мне деньги, крошка. На твои деньги я хотя бы мог пойти в вечернюю школу и начать свою карьеру. Но ты больше не нужна мне. Теперь у меня есть лучшие способы заработать деньги. Ты просто была промежуточной ступенькой в моей жизни, а теперь наши пути расходятся.
— Тогда почему же ты не позволил мне сохранить ребенка!?
— Потому что посмотри на мое лицо и запомни. Услышишь мое имя и сразу же вспомнишь. Дэнни Маккей. Однажды я стану великим человеком, тем, кому все станут смотреть в рот. У меня будет власть. И я не хочу ничему из моего прошлого мешать мне жить и радоваться жизни. Годы спустя, когда у меня будут миллионы, я не хочу, чтобы ты пришла со своим ублюдком и пыталась шантажировать меня. У тебя ничего не будет на меня. Я даже не сознаюсь в том, что знал тебя когда-то. А теперь выходи из моей машины.
— Не может быть, — простонала она. — Ты врешь. Ты любил меня. Знаю, что любил.
— Любил? Такую уродину, как ты, Рейчел? С твоим большим носом, вечно где-то в книжках со сказками. У тебя даже хватило наглости читать «Марсианские хроники» в ту ночь, когда мы впервые занимались любовью. Это ведь было важнее для тебя, чем я. Я выбросил эту дерьмовую книгу!
Она внезапно замолчала и посмотрела на него:
— Мою книгу? — прошептала она, думая теперь о капитане Вайлдере и о том, как захватило ее тогда это чтение. Капитан Вайлдер никогда бы не убил ее ребенка.
— Рейчел, — произнес он устало, — пожалуйста, выйди из машины.
— Да, — сказала она, — я выйду. Но прежде я тоже хочу сказать тебе кое-что. Только что ты упомянул ночь, когда мы впервые занимались любовью. Так знаешь что, Дэнни? Мне было четырнадцать лет, и я была девственницей. С того момента у меня были сотни мужчин. И знаешь что? Ты не был первым классом, Дэнни!
Он ударил ее по лицу так сильно, что она стукнулась лбом о стекло машины.
Когда она медленно поднялась, кровь текла у нее по лицу: