Танго с Бабочкой
Шрифт:
Мэгги посмотрела на Беверли, которая легонько кивнула.
— А теперь, — сказал Джо, наклоняясь вперед. — Может быть, вы скажете мне, для чего вы хотели узнать это?
— Ну, — сказала Мэгги, открывая пакетик «Свит-н-Лоу» и кладя его содержимое в чай. — Мы должны быть осторожны с теми, кто проникает сюда.
— Почему бы просто не поручить отделу безопасности проверить его, как вы обычно делаете?
— Есть некоторые вещи, которые не может выяснить даже частный детектив, Джо. Спасибо за доставленную нам информацию.
— Конечно, — сказал он, пожав плечами, и встал. —
— Джо!
Он засмеялся.
— Прости, мам, — сказал он, наклоняясь и целуя Мэгги в лоб. — Тетя Бев, в любое время, когда тебе что-нибудь понадобится сделать, я с удовольствием помогу. До свидания.
Мэгги засмеялась и покачала головой.
— Вот это молодежь сегодня!
— Да, — сказала Беверли сдержанным голосом, размышляя о Джейми, чистильщике бассейна. — Молодежь…
25
Когда Беверли вошла с ярко освещенной улицы и последовала за хозяйкой через темный ресторан, она не заметила человека у барной стойки, наблюдавшего за ней. Это был крупный, хорошо одетый темнокожий мужчина. Он не сводил с нее глаз, когда ее вели к маленькому столику в углу, где она была частично скрыта растениями и где единственная свеча освещала ее лицо. Хотя белые женщины были не в его вкусе, он заметил, что она довольно красива, и задавался вопросом, был ли платиновый цвет ее волос настоящим.
Этого человека звали Джонас Бьюкенен, он носил оружие в кобуре под пиджаком.
Бьюкенен был единственным посетителем в баре. Позже, после трех, он знал, это место заполнят люди, выстроившиеся в очередь. Но пока было только два с небольшим; шумной толпы не будет до четырех часов.
Он медленно потягивал свой коктейль и украдкой поглядывал на молодую светловолосую женщину. Она заказала что-то у официантки, затем достала записную книжку из сумки и начала писать. Он видел, что время от времени она поглядывает на часы.
Допив свой коктейль, Бьюкенен, оставил деньги на барной стойке, застегнул пиджак, удостоверился, что оружие незаметно, и медленно двинулся в направлении углового столика.
Скрытый обилием папоротников и пальм, он смог приблизиться к женщине незамеченным. Он изучал ее, наблюдая, как на склоненной голове белым золотом отражается искусственное освещение, как ее рука быстро движется по записной книжке. В ней было скрытое напряжение, как будто она была готова в любой момент вскочить и побежать.
И ему стало интересно, как она поведет себя, когда увидит его.
Он подошел к столу. Ощутив его присутствие, она подняла голову. Их глаза встретились.
— Мисс Хайленд? — спросил он.
Он не сказал ей по телефону, что был темнокожим. Он никогда этого не делал. Это испытание, он устраивал потенциальным клиентам. Часто им достаточно было бросить один взгляд на него — и они уходили.
Но в ее глазах не было ни единой вспышки, когда она ответила:
— Да. Вы Джонас Бьюкенен?
Он кивнул.
— Пожалуйста, присаживайтесь. Могу я заказать что-нибудь для вас?
— Нет, спасибо. Если можно, давайте
Беверли достала большой конверт и положила его перед ним.
— Это — вся информация, которая у меня есть. Жаль, что немного.
— Вы сказали по телефону, что уже воспользовались услугами трех частных детективов. Неужели они ничего не смогли найти?
— Вот все, что они нашли.
Он посмотрел на конверт — тот был неутешительно тонок. Затем он изучающе посмотрел на клиентку. Джонас Бьюкенен задавался вопросом, что она могла позволить себе. Она выглядела богатой, но он научился никогда не полагаться на внешность. Однако, когда он сообщил ей свои расценки по телефону, она не отказалась.
— Хорошо, — сказал он, открывая конверт и высыпая из него несерьезное содержимое. Он начинал чувствовать раздражение. Уйдя из полиции, чтобы открыть свое собственное частное детективное агентство, он не мечтал, что такого рода дела — поиски сбежавших детей богатых белых людей или пропавших родственников богатых белых девушек — составят большую часть его работы. Он не любил иметь дело с белыми людьми вообще, и это была одна из причин, по которой он ушел из полиции. Но, к сожалению, именно эти люди имели неприятности и деньги. — Расскажите мне, что вы знаете.
— Люди, которых я нанимала в трех различных агентствах в течение последних нескольких лет, вообще не нашли никаких сведений о моей матери. Она исчезла почти двадцать лет назад. Я написала все, что смогла вспомнить о ней, в письме, которое есть здесь. Место рождения, девичья фамилия, школы, в которых она училась, и т. д. Я полагаю, что, когда она уехала из Нью-Мехико, она могла вернуться в Калифорнию.
— Но люди, которых вы нанимали до меня, не нашли никаких ее следов?
Беверли покачала головой. Бьюкенен заметил, что ее глаза увлажнились. Но он также научился не верить слезам.
— Я должен сказать вам, мисс Хайленд, — произнес Джонас, чувствуя, что его раздражение растет, — я не могу ничего обещать. Особенно там, где три других детектива потерпели неудачу.
Теперь он ожидал увидеть подавленный взгляд, слезы на щеках, мольбы обязательно найти ее мать. Вместо этого Джонаса встретил твердый взгляд и спокойный голос:
— Я это понимаю, мистер Бьюкенен, и буду признательна за все, что вы сможете сделать для меня.
Он пробовал отнести ее к какой-либо категории людей. В эти дни Джонасу удавалось довольно легко разбираться в белых и классифицировать их на две группы. К первому типу относились хиппи-либералы, которые выступали в поддержку черных. Они искренне полагали, что являются дальтониками и стремились быть его друзьями, чтобы доказать это. Второй тип — это расисты, которые обнаружили, что не вписываются в концепцию, и стали фальшивыми либералами, чтобы доказать: они думают, что черные — обычные люди. За прошедшие десять лет Джонас встречал много таких, которые приглашали его на вечеринки, или просто любопытных. Главным образом, это были женщины, желавшие узнать, правда ли все то, что они слышали о черных. Однако Джонас еще не разобрался, к какому типу относится Беверли Хайленд. Но он непременно разберется.