Танкисты Великой Отечественной (сборник)
Шрифт:
— А это что за куча?
— Это почта в ваш адрес. Генерал Чуйков всегда ее разбирал, принимал решения, писал резолюции, а я ее раскладывал по исполнителям.
— Какой дурак этим делом занимается?! На какой хрен мне эта навозная куча? — Он ударил по ней рукой или специально, или машинально — бумаги посыпались на пол. Гречко посмотрел и молча вышел в комнату отдыха, вернулся, когда я все собрал.
— Все эти документы передай секретарю Военного совета, пусть занимается, а мне готовь только папку с шифровками от министра и от командующих армиями. Больше чтобы ничего не было. В комнате отдыха всегда должны быть свежие газеты и журналы. Ясно?
— Так точно, ясно. — Я забрал эту огромную папку и отнес секретарю Военного
— Ну, вот что, закончилась твоя райская жизнь. Разбирайся, докладывай начальнику Военного совета, а какие он будет принимать решения, это его дело.
Надо сказать, что Гречко выводило из себя все, что было связано с Чуйковым. Буквально за пару недель до отъезда Чуйков приказал обить стулья в Доме офицеров красным бархатом. Гречко пришел:
— Что это за цвет?! Яркий, неприятный!
— Две недели назад Чуйков приказал поменять обивку.
— Какой же дурак такой цвет придумал?! Через две недели чтобы обили голубеньким!
Следует отметить, что после смерти Сталина, а особенно во времена Брежнева, который декларировал, что «на армию будем тратить столько средств, сколько потребуется», военачальники крупного ранга, начиная от министра обороны и до командующего войсками округа, перестали считать деньги. Каждый новый министр обороны считал своим долгом придумывать и утверждать новую форму одежды военнослужащих, раздувать штаты и увеличивать численность войск, перерабатывать и издавать новые уставы и наставления. Вновь назначенные командующие группами войск и округов, как правило, начинали свою деятельность на новых постах с расширения и перестройки своих кабинетов, покрывая стены деревом и обставляя их новой дорогой и шикарной мебелью. Затем начиналось строительство железобетонных заборов, перекраска зданий, бордюров и заборов в свой любимый цвет. Некоторые командующие умудрялись снести хорошие штабные здания и построить новые, из стекла и бетона.
Гречко приказал заново огородить стадион. Опять был вызван зам по физкультуре и боевой подготовке. «Физкультурник» говорит:
— Чуйков не разрешил восстанавливать бассейны. Сказал, что денег нет.
— У него денег нет, а мы деньги найдем. Подготовьте смету.
Составили смету на пятнадцать миллионов марок, заключили договор с немецкой строительной компанией. Как-то я разговорился с немецкими строителями, они шутят: «У вас никогда безработицы не будет, потому что один ломает, второй строит».
Ввел Главком и новый распорядок дня. Начало работы в 9.00, перерыв на обед и отдых с 14.00 до 18.00. Далее работа с 18.00 до 24.00.
Вскоре почтовым самолетом на военный аэродром под Вюнсдорфом прилетел бывший порученец Гречко Иван Николаевич Виноградов. Это был среднего роста, ладно сбитый, смелый, решительный офицер, но при этом слегка разбалованный высоким положением своего сюзерена. Он работал с Гречко уже несколько лет, занимаясь всеми хозяйственными и денежными делами его семьи. У Чуйкова этими вопросами занимался его адъютант майор Судаков, а с его убытием на учебу в Москву все хлопоты по хозяйству взяла на себя его жена. С Виноградовым приехали приемные дочери генерал-полковника и также прибыло все необходимое для жизни имущество. Виноградов был временно назначен на должность адъютанта с сохранением прежнего денежного содержания, что меня устраивало.
Июнь 1953 года был теплым, даже знойным, с грозами. Однако ничего не предвещало беды. Уладив все семейные, хозяйственные и финансовые дела, Гречко, взяв с собой Виноградова, поехал по войскам Группы знакомиться с их дислокацией и командованием армий, дивизий и полков. Связь в ту пору была примитивной — на так называемой хвостовой машине была установлена радиостанция РСБ, которая давала связь на 50 километров, да и то неустойчивую.
Когда 23 июня, в день «Х», началось восстание, Гречко был в пути, и несколько часов связи с ним не было. А события развивались стремительно. Восстали
— События выходят из-под контроля. Толпы вооруженных немцев, подогретых спиртным и ненавистью к нам, рвутся захватить почты, телеграф. Грабят магазины, разгромили резиденцию руководства ГДР. Основные объекты государственного значения оцеплены войсками и удерживаются в наших руках, но толпа вооруженных молодчиков рвется к тюрьмам и вот-вот возьмет их штурмом. Вильгельм Пик и Отто Гротеволь [36] со своими сторонниками укрылись в нашем посольстве. Что делать?
36
Премьер-министр ГДР в 1949–1964 гг. (Прим. ред.).
Федюнинский отвечает:
— Действуйте! Действуйте! Решительно действуйте!
— Разрешите применить оружие?
— Действуйте, действуйте, решительно действуйте!
— Так можно применить оружие?
— Действуйте, действуйте, решительно действуйте!
И так в течение нескольких часов. Наконец-то Гречко узнал о событиях, примчался в штаб и приступил к решительным действиям. В штабе Группы всех перевели на казарменное положение. Весь Вюнсдорф был взят под охрану, а внутри городка был введен комендантский час. Но значительно раньше младшие офицеры, командиры батальонов и полков на свой страх и риск решились на открытие огня. Это охладило пыл бунтовщиков, они отхлынули от тюрем и разбежались. Когда я принял 26-й танковый полк, ранее дислоцировавшийся в Магдебурге, и.о. командира полка подполковник П. С. Иванов рассказывал, что лично отдал приказ танковому батальону, охранявшему тюрьму, открыть пулеметный огонь из одного танка. Длинная очередь на весь пулеметный диск, выпущенная по толпе, положила более трех десятков штурмующих, остальные разбежались.
Моя служба с Гречко продолжалась, но радости она мне не приносила. Я был оторван от жизни, от войск. К тому же методы работы Чуйкова нравились мне больше, они лучше соответствовали моему духу и натуре. Тогда я жил войсками, был в гуще событий!
В сентябре начался период полковых и дивизионных учений, на которые Гречко чаще брал меня, оставляя в штабе Виноградова. Как-то раз мы поехали в 20-ю армию на дивизионные тактические учения. Вечером Гречко заслушал командира дивизии и утвердил его решение. Начало учений было назначено на 9.00. Мы приехали на полигон, обосновались на кургане со смотровой вышкой, с которой далеко была видна открытая местность. В бинокль Гречко увидел, что полки первого эшелона уже развернуты в линию, готовые по первому сигналу перейти в атаку. Гречко психанул. Обращаясь к командиру дивизии, он сказал:
— Я же вчера утвердил ваше решение и хочу, чтобы вы мне показали развертывание полков из ротных колонн, а всей дивизии из батальонных в линию. Ясно?!
— Так точно, товарищ Главнокомандующий!
— Хорошо, — сказал Гречко, — а теперь полкам вернуться в походное положение и начать развертывание дивизии. Атаку переднего края противника провести в 10.00.
Комдив отдал приказание, но поворот полки начали неорганизованно. Помогать комдиву стали уже посредники и армейский аппарат. Все смешалось, еле развели полки. Построили в батальонные колонны. Кое-как развернулись. Но у вышки на глазах у Гречко полки скучились, и растянуть их не было никакой мочи.