Танкоопасное направление. «Броня крепка!»
Шрифт:
Отложив паспорт в сторону, Краснов ненадолго задумался. Итак, кое-что прояснилось, хотя загадок меньше не стало, скорее больше. Он, вероятнее всего, в Одессе – где это, Василий прекрасно знал – знаменитый город, что и говорить. Легендарный броненосец, Потемкинская лестница, революция девятьсот пятого года, фильм Эйзенштейна, интервенция – историю мамлей любил, пусть и в рамках семилетней школьной программы. Да и политрук еще в сорок первом подробно рассказывал им о героической обороне портового города. О том, как красноармейцы и краснофлотцы, не щадя собственной жизни, удерживали румынско-немецких захватчиков у его стен, нанося им большие потери и сковывая крупные силы, так необходимые фашистам на других фронтах. О береговых батареях, ни одну из которых противнику так и не удалось захватить.
Так что с этим вопросов не возникло – Одесса, так Одесса. Но почему Украина, а не УССР?! Почему во всем документе нет ни единого слова, ни единой строчки, где упоминался бы Советский Союз? Что это может означать? Может, теперь Советский Союз – вся планета? Да нет, если бы вся Земля стала СССР, неужели же в паспортах его граждан это никак не отражалось бы?! Глупости, быть такого не может. Тогда что же? Войну они выиграли, фашистов разбили наголову, вчера, спасибо фотоальбому, сам в этом убедился. Что же тогда?!
Отложив документ, Краснов распахнул самый нижний ящик и неожиданно обнаружил под какими-то бумагами пистолет, самый обычный с виду ТТ. Ого, а это-то здесь откуда? С войны его, что ли, этот самый «Захаров Дмитрий Викторович» привез? Однако, повертев оружие в руках, мгновенно убедился, что, несмотря на внешний вид и приличный вес, пистолет явно не боевой. На затворной раме какие-то белые надписи и циферки, причем первые на иностранном языке, а вместо обоймы – и не обойма вовсе, а какая-то тонкая металлическая штуковина квадратного сечения с пружинкой внутри. Если это и обойма, то недоношенная какая-то. Да и канал ствола узенький, явно не привычные «семь – шестьдесят две», даже не разберешь, чем из него стрелять-то можно. А затвор хоть и отводится, но окно для выброса гильз так и остается закрытым. Несерьезный, короче говоря, пистолет. Ладно, сейчас это явно не самый актуальный вопрос…
А вот курить, между прочим, хочется, да и продуктов в холодильном шкафу – кот наплакал. Узнать бы, есть у них тут, в светлом будущем, деньги или все бесплатно? Как там товарищ политрук говорил: «От каждого по способностям, каждому по труду», так вроде? Если деньги в ходу, то где их прошлый хозяин квартиры мог, собственно, хранить? Логично предположить, либо в карманах уличной одежды, либо в портмоне каком-нибудь. А где может находиться уличная одежда? Ну, ясно где, в прихожей, на вешалке, коль уж в этой богатой квартире имеется отдельная прихожая.
Спустя несколько минут Василий уже с интересом разглядывал обнаруженный на полочке возле входной двери кожаный кошелек. Не сам по себе кошелек, разумеется, а деньги – непривычно небольшого размера, разноцветные, яркие, с какими-то незнакомыми лицами, ничуть не похожими на Владимира Ильича. Назывались банкноты «гривнами» и имели номинал от одной до пятидесяти. Монеты тоже удивили, хоть и в меньшей степени. Копейки – они копейки и есть, пусть и написано через украинское, нужно полагать, «i», с точкой над тоненькой палочкой. На оборотной стороне – тот же знак, что на паспорте – в памяти внезапно всплыло слово «трезубец». Интересно, это он сам вспомнил (знать бы еще, каким образом) или помогла память того, чье тело он сейчас занимает? Впрочем, ему-то какая разница?..
Пересчитав и аккуратно убрав деньги в бумажник – получилось сто восемьдесят четыре этих самых гривны и девяносто пять копеек, – Краснов ненадолго задумался: а в чем, собственно, идти на улицу? Не в этих же спортивных трусах? Вариантов два: изучить висящие в прихожей или шкафу хозяйские вещи либо снова открыть окно и поглядеть, во что одеваются нынешние мужики. Или проделать и то и другое, чтобы уж наверняка.
Спустя полчаса, одевшись и разыскав ключи, Василий уже спускался по лестнице, заперев за собой входную дверь, с виду – обычную деревянную, но тяжелую, словно изготовленную из металла. Оделся он, как ему казалось, достаточно неброско, как множество других мужчин на улице: светло-синего оттенка штаны из незнакомого материала на пуговице и «молнии» (что
На несколько секунд замер перед дверью подъезда. Не из робости, просто не мог разобраться, как ее открыть, пока не догадался ткнуть пальцем в обрамленную красным ободком кнопку, и вышел наружу. Тяжеленная железная дверь – наверняка даже пулеметную пулю удержит! – плавно захлопнулась за спиной. Сама захлопнулась, что характерно. Гм, интересно, как ее теперь обратно открыть-то? Ни кнопки, ни замочной скважины нет и в помине, просто ровная металлическая поверхность. Ладно, после разберется. Пока и без этого проблем хватает, например найти местный продмаг. А вообще, серьезные у них тут двери, воров, что ли, боятся?
Стоя у подъезда, огляделся. Выходящая фасадом на шумную улицу пятиэтажка тылом стояла в уютном зеленом дворике. Вполне обычные лавочки, раскрашенные яркими красками, детская площадка, парковка для диковинного вида автомашин. Вздохнул полной грудью. Воздух был по-летнему жарким и пах, словно он сейчас стоял на обочине дороги, по которой недавно прошла колонна военной техники. Вот только в основном воняло не солярой, а бензином – и еще чем-то не определимым с первого раза.
– Здравствуйте, дядя Дима! – Краснову пришлось сделать над собой усилие, чтобы не подскочить на месте от неожиданности. Медленно повернув голову, увидел рядом с собой девчушку лет девятнадцати в умопомрачительно короткой юбчонке и не менее откровенной маечке до пупа, самоотверженно копавшуюся в крохотной сумочке. Светло-коричневые волосы до плеч, правильные черты миловидного лица, обалденная загорелая фигура. Словно уловив направленный на нее взгляд, девчушка подняла голову – глаза оказались карими – и виновато улыбнулась:
– Ну вот, снова ключи забыла. Откроете по-соседски дверь, дядь Дим?
– Доброе утро, – чужая память не спешила подсказывать имя, и Василий торопливо полез в узкий карман, доставая ключи. Наконец, вытащил, заодно выронив на землю зажигалку. И пока поднимал, успел вспомнить, что понятия не имеет, как открывать дверь. И потому просто протянул девушке всю связку: – Держи, красавица!
– Ой, нашли тоже красавицу! – бросив на него кокетливый взгляд, она сграбастала ключи и подошла к двери. Мамлей внимательно наблюдал, запоминая последовательность действий. Приложив к панельке с помеченными цифрами кнопочками болтавшуюся на кольце непонятную фиговину, которую он принял за брелок, соседка потянула дверь на себя. Придерживая ее стройной ножкой, протянула обратно ключи: – Спасибки, дядь Дим! А вы мне вечерком с компом поможете? А то снова глючит, как в прошлый раз, помните?
– Помню, – автоматически пробормотал он, хоть ровным счетом ничего не понял и, уж конечно, не помнил, о чем речь. – Помогу, конечно. Только завтра, хорошо? Занят я сегодня.
– Ладно, – легко согласилась та, улыбнувшись. – Я тогда вам завтра эсэмэску на мобилу сброшу, когда дома буду, оки?
– Ага.
– Вы прелесть, дядь Дим! Были б помоложе, я бы влюбилась и замуж за вас вышла, чесслово! Пока-пока.
И дверь медленно закрылась, оставив Краснова в состоянии полной растерянности, близкой к панике. Причем складывалась оная растерянность из целого ряда факторов: от простого мужского обалдения от непривычно оголенного женского тела до окончательного понимания, насколько чужд для него этот мир будущего. Ну, и как ему тут существовать, если он и половины слов не понимает?! «Комп», «глючит», «эсэмэска», «мобила» какая-то… что за бред? О чем она вообще говорила, эта неведомая соседка, даже имени которой он не знает? Похоже, раньше он… ну, то есть не он, конечно, а Дмитрий Захаров, чем-то помогал девушке, но вот чем? И что ему, младшему лейтенанту Ваське Краснову, делать, если она снова обратится за помощью? Похоже, он с размаху влетел в неприятности – но не станешь же вечно сидеть взаперти в квартире?!