Танковая бойня под Прохоровкой. Эсэсовцы в огне
Шрифт:
– Я!
– Как услышишь, что Пауль с Вальтером начали стрелять, бежим вперед!
Блондин слегка постучал по каске Камбалы:
– Ты понял? Давай…
Ударили пулеметы.
– С Богом, за фюрера и за весь Германский Рейх!
Кругом были воронки. Первые убитые русские на полузасыпанной позиции передовых дозоров. Пулемет с согнутым стволом, как у бумеранга. Блондин споткнулся и упал в неглубокий ход сообщения. За ним грохнуло, вздыбило землю и понесло ее по воздуху. «Минометы! Черт возьми! Наверное, попало в воронки, где мы только что сидели!» Пригнувшись, он продвигался по ходу сообщения. Камбала топал сразу за ним. У входа в перекрытую траншею Блондин остановился, вытащил гранату, сосчитал и закатил ее во вход. После взрыва он хотел пойти вперед, но остановился настолько резко, что Камбала наскочил на него и крикнул: «Ой!» Пулеметные очереди, громкие, резкие, близкие!
– Справа, Камбала! В тридцати метрах!
Камбала хлопал ресницами больших круглых глаз.
– Гранаты! Как скажу «Давай!», приподнимешься над окопом и бросишь! Можешь на них не смотреть!
Снова затарахтел русский пулемет.
– Давай!
Они выскочили, прыгнули на два шага вперед, увидели поблизости русскую пулеметную точку и бросили гранаты. Послышались два глухих удара. Они соскользнули к входу в перекрытую траншею. Траншея раздваивалась и становилась глубже. Почти в десяти метрах она поворачивала и давала укрытие. Пулемет молчал. Слышались крики. Блондин снова вытащил лимонку, бросил ее и после взрыва рванулся за укрытие. Двое русских сидели неподвижно. Тут он увидел третьего и сразу выстрелил в него. Справа по траншее подошли Ханс, Эрнст, Уни и Ханнес. Свистели пули, бившие рикошетом.
Командир отделения спросил:
– Все в порядке? Иван сидит прямо перед нами, за развилкой траншей. Пауль нас прикрывает! Вперед!
Блондин их увидел первым, но не там, где предполагал Ханс, а левее. Первый русский удивленно остановился и хотел поднять свой автомат, когда выстрелы Ханса и Блондина развернули его вокруг своей оси. Второй сразу же упал на него сверху. Третий попытался убежать, но наткнулся на вторую очередь, четвертый, согнувшись, прыгнул на стену траншеи.
– Вход в блиндаж! Осторожно!
Ханнес пробежал к входу, остановился и махнул рукой. Взрыв раздался прямо рядом с ним! «Или он выбежал прямо на гранату, которую уронили иваны, – подумал Блондин, – или ее подбросили из блиндажа?» Эрнст медленно прополз вперед, к входу в блиндаж, бросил гранату и отпрыгнул назад. Раздались друг за другом два взрыва! Облака дыма и пыли!
Блондин встал на колени над Ханнесом, стал искать перевязочный пакет. Ганноверец лежал лицом к земле и слабо стонал. Скрюченные пальцы царапали землю. Одна его нога до колена превратилась в кровавую кашу из мяса, костей и обрывков кожи. Вторая была подвернута и сломана в лодыжке.
– Убери, Цыпленок, – кивнул Эрнст на перевязочный пакет.
Ханс потянул воздух сквозь сжатые зубы:
– Уни! Останешься с ним, пока не придут санитары!
Он сплюнул, подобрал положенный на землю автомат и медленно прошел мимо входа в блиндаж до развилки траншеи, лег на землю, внимательно осмотрел сложенные мешки с песком, укрепленные деревянными балками, вернулся назад, показал автоматом направо и налево, достал лимонку из сухарной сумки. МГ-42 начал стрелять короткими очередями. Ханс и Эрнст бросили гранаты почти одновременно, Блондин и Камбала – чуть позже. Ханс присел у стены блиндажа и сразу открыл огонь. Эрнст стрелял в другом направлении. Блондин ждал, пока не рассеются дым и пыль, после этого бросил еще одну гранату.
– Гранаты, Камбала!
Берлинец протянул ему две лимонки. Блондин спрятался, выждал и бросил, спрятался, выждал и бросил.
– Гранаты, Камбала!
– Конец. Больше нет!
Эрнст сменил магазин. Русские хотели зайти сзади по перекрытию траншеи. Блондин выстрелил. Один из них свалился на дно траншеи. И снова ударил МГ, рассеяв русских. «Пауль, – подумал Блондин, – где он заляжет?..»
– Тут еще какие-то. – Уни бросил к ногам Эрнста мешок. – Это русские лимонки!
Эрнст выругался – какого черта просто так таскать мешок с гранатами, да еще бросать именно ему под ноги! – однако сразу взял несколько гранат и передал их Блондину.
– Уни, оставайся при Ханнесе, уползай!
Вдруг в окопе появились Пауль и Йонг. Зепп подошел последним и швырнул два ящика с пулеметными лентами в грязь. Он еще ругался из-за того, что эти штуки такие тяжелые, что у него руки скоро будут как у гориллы. Слева кто-то окликнул Ханса. Длинный махнул рукой. Какой-то унтершарфюрер забрался по утрамбованной стене траншеи. За ним появился пулеметный расчет. Ханс с шарфюрером перекинулись парой слов. Унтершарфюрер пошел дальше, тяжело ступая, а пулеметный расчет неуклюже семенил за ним.
– Эти из первой, – буркнул Эрнст, раздавая гранаты.
Ханс спросил про Вальтера.
– Лежит в бывшем русском пулеметном окопе.
Ханс довольно кивнул и повел автоматом:
– Дальше! Держитесь вместе!
Система окопов становилась все разветвленнее. Она обеспечивала укрытие даже тогда, когда часть окопов перепахивалась и засыпалась артиллерией. Удерживались только блиндажи. Они были закопаны в землю необычно глубоко. На открытой местности между ходами сообщения русские оборудовали одиночные окопы, узкие и глубокие, так что стрелок мог стоять в них в полный рост. Они были искусно замаскированы дерном и ветками. Их было почти не заметно, и увидеть их можно было только тогда, когда подойдешь к ним вплотную. Чаще всего их занимали снайперы, остававшиеся в своих укрытиях и дожидавшиеся удачного выстрела даже тогда, когда волна наступающих ушла далеко им в тыл. К сожалению, система окопов служила не только укрытием, но и располагала специальными участками, которые были оборудованы как ловушки. Пулеметные точки, размещенные на развилках траншей, были приспособлены к ведению огня не только по местности, но и вдоль собственных траншей. Кроме того, русские минометы были пристреляны с большой точностью, а артиллерия безжалостно била по позициям, даже если в траншеях и блиндажах еще оставались свои.
Пауль залег со своим пулеметом и открыл огонь. Йонг подавал пулеметную ленту.
– Давай! – крикнул Ханс.
Они побежали по открытому месту. Блондин видел, как слева и справа бежали немецкие солдаты, слышал сзади резкие выстрелы штурмовых орудий и непрерывные очереди тяжелых пулеметов.
Следующий ряд окопов! Они оказались в них, прежде чем русские успели снять с брустверов свои винтовки. Грохот рвущихся ручных гранат, короткие автоматные очереди! Крики!
Второй ряд траншей был копией первого! Позиции были великолепно оборудованы с глубокими блиндажами, кое-где траншеи были засыпаны и прерывались воронками. Эрнст протянул Камбале русский пистолет-пулемет:
– Он лучше твоего «девяносто восьмого», да и патронов в нем больше.
Два солдата тащили по окопам раненого. Это был унтершарфюрер, с которым только что разговаривал Ханс. Ранение в живот. Один штурман сказал Хансу:
– Мы уже в нашем отделении потеряли четверых.
Заскрежетали гусеницы – затихли – пушечный выстрел! Опять лязг гусениц – стоп – выстрел!
Ханс посмотрел поверх бруствера, сполз вниз и улыбнулся:
– Они едут как раз между нами и 3-й ротой. Ювелирная работа! Именно то, что надо! – Он закурил сигарету. – Короткая передышка. «Тигры» должны сначала взломать перед нами район противотанковой обороны.