Тантра – любовь, духовность и новый чувственный опыт
Шрифт:
Именно так в этот вечер я оказалась у ворот Лао-Цзы Хаус. Я отмылась дочиста и, как надеялась, не источала никаких запахов. Было около половины седьмого, и я испытывала некоторое волнение, поскольку видела ворота Лао-Цзы во сне в Мюнхене: Ошо стоял у ворот и, когда я подошла, открыл их, взял меня за руку, и мы вместе пошли по дорожке. Я с изумлением обнаружила, что ворота и дорожка были в точности такими, как в моем сне: это были двустворчатые железные ворота с узором, и открывались они на посыпанную гравием тропинку, над которой возвышались огромные деревья. В сгущающихся сумерках дорожка казалась очень манящей и таинственной.
Когда меня пропустили через ворота, и я вместе с Говиндасом и шестью или семью другими людьми пошла вперед по дорожке, мое сердце неистово колотилось. Мы обошли дом с одной стороны, повернули за угол и оказались на просторной веранде с полом, выложенным небольшой квадратной плиткой. Снимая туфли на входе, я увидела
Больше ничего не имело значения. Больше никто не имел значения. Не имело даже значения то, как я себя веду. Все, что имело значение, абсолютно и в наивысшей степени, – это настоящий момент. Я чувствовала свой каждый вдох и выдох, чувствовала биение своего сердца, видела свои мысли. Это само по себе было таким ярким переживанием, что его одного хватило бы до конца моих дней.
Прежде чем сесть, я подошла к Ошо и прикоснулась к его ногам. Когда я встала и посмотрела ему в глаза, я почувствовала, как будто смотрю в глаза пустоты. Однако в этой пустоте я могла ощутить только полнейшее приятие. Впервые в жизни я почувствовала себя совершенной. Я чувствовала, что, какой бы я ни была и что бы ни делала, это абсолютно нормально. Я, конечно, уже знала, как выглядит Ошо – его бородатое лицо смотрело на меня с десятков стен. Я также знала, что на нем будет простая накрахмаленная белая роба с воротником-стойкой. Но то, чего я не могла узнать до этого момента, – это какова сила воздействия его энергии и его любви. Он выглядел так, как будто сидит здесь уже целую вечность и просто ждет меня. Затем он улыбнулся мне и сказал: «Привет, Рада. Вот ты и приехала». Ни больше, ни меньше.
Я подумала: «Если я так себя чувствую рядом с этим человеком, значит, я нашла то, чего ищу». Уже не помню, что еще произошло во время этой первой встречи, – задавала ли я какой-то вопрос, и что он ответил, – поскольку в последующие несколько дней мне представилось несколько возможностей встретиться с Ошо, и эти воспоминания смешались в моей голове.
То, что до сих пор остается со мной с той первой встречи, более, чем что-либо, – это глубокое переживание приятия. До того момента я даже не осознавала, что не принимаю себя такой, какая я есть, – я не принимала себя сама, и меня не принимали другие люди. Даже близкие. Не в такой мере. Не безусловно. Это ощущение приятия не сопровождалось никакими действиями – никто не гладил меня по головке и не говорил: «Хорошая девочка!» или что-то в этом роде, – и стало одним из самых главных ключей, не только для моей личной трансформации, но и в работе в другими людьми, которую я сейчас провожу. По сути дела, это основной принцип Тантры, поскольку в тантрическом видении принимается все – вся вселенная во всех ее измерениях, от земли до неба, от мирского до священного. Очевидно, что такое видение невозможно, если вы, прежде всего, не принимаете себя.
Первая встреча с Ошо стала для меня также инициацией в мою работу, и это ощущение в последующие несколько дней продолжало углубляться, поскольку каждый раз, когда я его видела, я чувствовала, что получаю новый ключ. Например, несколько дней спустя я присутствовала на даршане и слышала, как Ошо разговаривает с сидящим перед ним мужчиной средних лет. Не помню, в чем был его вопрос, но в какой-то момент Ошо предложил этому человеку закрыть глаза и поднять руки вверх. Затем он посмотрел на меня и попросил меня встать позади мужчины.
«Излей на него всю свою любовь», – сказал он мне, а мужчине предложил: «Двигайся вместе с энергией, и, если что-то произойдет, позволь этому произойти». Затем он прикоснулся к Третьему глазу сидящего мужчины.
Если бы у меня было время, чтобы что-то спросить, я бы задала множество вопросов: «Излить свою любовь? Как? Что именно я должна делать? И что, если у меня не получится? Что, если у меня нет никакой любви?»
Но, к счастью, у меня не было времени даже на то, чтобы подумать об этом, поскольку меня переполнило легкое и естественное ощущение отдавания своей энергии. Это просто начало происходить само собой – она начала вытекать из моих рук, из моей груди, из моего живота, из моего сердца. И в этом процессе отдавания со мной произошло множество вещей. Их трудно описать, но я все же попробую. Я почувствовала, что как будто таю и растворяюсь – не могу сказать в чем. В тот момент, когда это происходило, во мне появилось очень сильное ощущение присутствия, похожее на глубокое чувство знания себя. Переживание было мощное, как электрический разряд, и через какое-то время я без сознания упала на пол. Это была смесь оргазмического блаженства и обморока. В этом не было никакого страха, только ликование и радость.
Это оргазмическое переживание стало для меня началом понимания себя и энергии, понимания связи между сексуальностью и медитацией, и выхода за рамки представлений, которые есть у большинства людей относительно секса. Несколько дней спустя я снова была на даршане. Я уже довольно искусно развила в себе талант выискивать вопросы, которые могла бы задать Ошо, поскольку те, кто не задавал вопросов, просто безмолвно присутствовали на даршане, сидя в группе других людей, не выходя вперед к Ошо и не получая его полного внимания. На этот раз я решилась спросить его о статье про Тантру, которую прочитала в журнале «Саньяса» в Мюнхене, где он описывал два вида оргазма: обычную сексуальную разрядку и «долинный оргазм», для которого требуется более расслабленный и медитативный подход. Это затронуло мою личную проблему: оказавшись в Пуне, я осознала, что, хотя секс с Говиндасом прекрасен, я всегда чувствую некоторое разочарование, поскольку к тому моменту, когда у него происходит оргазм, оказываюсь не вполне «готова».
Поэтому я решила спросить Ошо: «У меня происходит „долинный оргазм“? И именно поэтому я не достигаю разрядки?»
Его ответ меня удивил. Отодвинув в сторону вопрос о «долинном оргазме» репликой, что я для таких вещей еще слишком молода, он дал мне четкие инструкции относительно того, как объяснить моему другу, что может помочь мне достичь оргазма. Он давал мне такие конкретные, такие практические рекомендации, как будто цитировал Мастерса и Джонсон [4] . Тот факт, что духовный Мастер уделяет столько времени тому, чтобы объяснить мне подобные вещи, стало еще одним важным ключом: это укрепило мое понимание того, что секс – не что-то отдельное от духовности, что в глазах просветленного существа все воспринимается как священное. Он сказал, что мне будет легче достичь клиторального оргазма, если во время секса я буду занимать позицию сверху. Тогда я смогу более активно двигаться и довести себя до пика сексуального возбуждения. Он объяснил, что я не должна ничего стесняться или как-то сковывать себя. Я могу также подсказать своему другу, как ласкать меня, чтобы я достигла оргазма, добавил он, но, если это невозможно, я могу, ничуть не смущаясь, доставить себе это удовольствие сама.
4
Уильям Х. Мастерс и Вирджиния Е. Джонсон – американские ученые, изучавшие сексуальное поведение человека и написавшие об этом ряд книг.
Затем Ошо в более общих словах говорил со мной о важности оргазма для роста человека: до тех пор, пока он не начинает получать оргазм, он не может полностью раскрыть свой потенциал – не только в сексуальности, но и в других измерениях жизни, поскольку оргазм выводит человека за пределы и дает проблеск чего-то большего, чем его обычное «Я».
Помню еще одно значимое переживание, которое случилось со мной во время этих ранних даршанов. Однажды вечером я сидела на даршане в группе восьми человек, как вдруг один молодой мужчина начал играть на гитаре музыку для Ошо. Это было необычно. Как правило, никто не делал ничего подобного. Но он попросил об этом Мукту с такой искренностью и убежденностью: «Все, чего я хочу, это спеть песню для Ошо», что ему предоставили такую возможность.
Уже не помню, какую именно музыку он играл. Помню, что я просто закрыла глаза, стала слушать музыку и ощутила, что мои органы чувств раскрываются на более высоком уровне восприимчивости, который мне был до сих пор незнаком. Я позволила музыке захватить меня на сто процентов, и тогда двери моего восприятия распахнулись, особенно двери слуха. Я почувствовала, что становлюсь одним целым с музыкой, с ночными птицами, щебечущими в саду, с пением сверчков и кваканьем лягушек, со всеми звуками, которые отзываются эхом в чувственной жаре индийской ночи. Я чувствовала, как моя кожа наслаждается нежным прикосновением легкого ветерка, проносящегося через веранду; я ощущала едва уловимый запах «королевы ночи» – цветка жасмина – где-то вдалеке; я осознавала также, что эта возросшая чувствительность погружает меня внутрь на какой-то более глубокий уровень. Это было удивительно, потому что меня воспитывали, внушая религиозную идею, что физические чувства – это опасное искушение, способ потерять себя во внешнем удовольствии, а не бесценные ворота, которые ведут человека глубоко внутрь, в медитацию.