Таня Гроттер и ботинки кентавра
Шрифт:
Путник в круглой шляпе и плаще приблизился. Когда свет костра упал на его лицо, Таня увидела, что это совсем еще юноша, едва ли намного старше, чем она сама. Выглядел он абсолютно нормально. Ни страшных челюстей, ни следов гниения – парень как парень. Разве что на коленях кое-где налипла земля.
– Привет! Вы не против, если я погреюсь? – спросил он.
– А ты замерз? – как бы невзначай спросил Ург.
– Еще как, – низким, чуть хрипловатым голосом произнес путник. И это при том, что летняя ночь вовсе
Ург со значением взглянул на Таню. «Саванты днем жутко замерзают в холодной земле и ночью все время жалуются на холод…» – вспомнила она. Таня напряглась и так сжала кулаки, что ногти вонзились ей в ладонь.
– Понятно. С кем не бывает? А спросить можно: тебе как холодно, до жути? – очень естественно уточнил Ург.
– Что-то в этом духе. Можно сказать, и до жути, – осторожно признал путник. Таня заметила, что черту он пока не перешагнул. Стоит рядом, не подходя к костру.
– Значит, до жути… М-м-м… Да, не везет тебе, парень. Был трудный день? – продолжал Ург.
– Нет, не особо. Как всегда, – сказал путник.
– Поспать-то получилось? Вздремнуть под листиками! Задать храпунца, а? Самая первая вещь! Сам люблю! – с заражающим энтузиазмом продолжал Ург, разглядывая его испачканные землей коленки.
– Откуда ты знаешь, что я спал днем? Ну да, вздремнул часик. Но не под листиками, а на деревенском погосте! – удивился путник.
– На погосте? На кладбище, что ли?
– А то! Птички поют, ветерок дует – хорошо. Но потом все равно замерз и решил побродить. Думал, до заката еще куда-нибудь доберусь, да не получилось. Так вы не против, если я подсяду к вашему костру? – очень естественно спросил путник.
Таня взглянула на Урга. Тот едва заметно подмигнул, подтверждая ее догадку. Да, у саванта явно был на исходе запас зубов и он напрашивался на приглашение.
– Против, – сказал Ург. – Не обижайся, друг, но мы молодожены и все такое. У нас медовый месяц! Так что мы против. Ты того… сам разведи себе костерок где-нибудь в сторонке. Рады были познакомиться.
– Что? Вы муж и жена? А не рановато? – удивился савант, с интересом взглянув на Таню.
– Нет, не рано, – сказала Таня, злясь на Урга. Он что, просто не мог отказать? Зачем было нести какую-то чушь? Тоже мне муж выискался!
– Повезло твоему супругу. Может, хоть ты разрешишь мне сесть к костру? Тут в лесу полно мертвяков. Того и гляди наткнешься на кого-нибудь, – вкрадчиво продолжал путник, делая вперед маленький, едва заметный шаг.
– Нет. Не ходи к нам! – завопила Таня. – Стой, где стоишь!
Путник остановился у черты. Заметно было, что он начинает злиться.
– Нет, ребят, вы точно озверели! Вроде нормальные с виду, а психи! Хотите, чтоб меня сожрали? Не, все, я перешагиваю!
– Ты не перешагнешь! – заявил Ург.
– Ты
– Да. У тебя же нет зубов!
– У меня они есть! Тридцать два замечательных зуба! Это у тебя их сейчас не будет! – сахарным голосом сказал савант и, перешагнув через магическую черту, оказался внутри круга.
Таня завизжала.
– Беги! Спасайся! Я его отвлеку! – закричал Ург Тане.
Он прыгнул на саванта и, сбив его с ног, достал нож. Но савант перекатился, вскочил и, ударив Урга сбоку кулаком, схватил его за запястье сжимавшей нож руки. Несколько секунд они боролись с переменным успехом, и Ург даже ухитрился оцарапать лезвием ножа саванту руку, но затем савант пнул Урга тяжелым сапогом в голень и выбил у него нож. Сплетясь как пара змей, обнявшись крепче двух друзей, они упали разом и, в лучших традициях Лермонтова, во тьме бой продолжали на земле.
Таня, оцепенев, наблюдала за этим неравным боем. Грозный савант и мальчишка. Когда бой закончится, от Урга останется лишь шкурка, как от сардельки.
– Беги! Танька, спасайся! БЕГИ ЖЕ! Чего ты ждешь, мне все равно уже не помочь! – дико закричал Ург.
– Это точно! – согласился савант и ударил Урга локтем в челюсть. Затем он уселся на Урга сверху и мрачно уставился на него. – Ну что, доигрался, молодожен? – поинтересовался он.
Что-то мелькнуло у него над головой. Савант успел увернуться лишь в самый последний момент. Вместо того чтобы попасть по голове, удар пришелся по плечу. В руках у Тани была тяжелый сук, выхваченный из собранных Ургом дров.
– А-а-а! Что ты делаешь? Совсем тупая? Больно же! – разъяренно завопил савант.
Занесенный для повторного удара сук замер. Нежить не ощущает боли. А значит… значит, перед ней живой человек!
– Так ты савант или не савант? – спросила Таня, все еще держа дубину наготове.
– Отстаньте от меня, ослы!.. Сами вы саванты! Мамонты припадочные! – пробурчал путник, отпуская Урга и поднимаясь.
Круглая шляпа и плащ с серебряными пряжками были потеряны в пылу боя. Да, ему было лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Оттопыренные уши, нос картофельных очертаний, волосы ежиком… В памяти у Тани что-то на миг шевельнулось. Вдруг они виделись когда-то прежде? Или нет?
– Папочка мой дедуся! Эй, юный супруг, оставь в покое свой меч, или у тебя будут проблемы с медовым месяцем!.. Вот так! Больше никто ни на кого не кидается?
– Нет. Живи пока! – буркнул Ург, поднимаясь и отряхивая испачканную куртку.
– Вы так милы, сударь! Я просто млею от вашего великодушия!.. – хмыкнул путник. – Теперь можно и представиться! Ягуни – странствующий фокусник и телепат! Надо бы еще добавить великий, но я скромен.
– Странствующий фокусник? А почему на тебе была одежда саванта?