Таня Гроттер и ботинки кентавра
Шрифт:
– Бедолага!
– Это еще не все! Ты не слышал главного. Самое неприятное, что я перед казнью должен насильно поцеловать ее! – передернулся палач.
– Ну и поцелуешь!
– Тебе просто говорить! – проворчал палач. – А вдруг у нее пахнет изо рта или губы будут слюнявыми? Гертруда никогда не простит мне этого! У нее такой чуткий нос, она так ревнива!
– Гертруда твоя жена?
– Ты что, зачем мне жена? Все женщины такие неряхи, я их просто ненавижу! Гертруда – это моя морская свинка.
Бывший астролог с сочувствием вздохнул.
– Да, нелегкая у тебя работа! – сказал он.
– И не говори, брат! А кому сейчас легко? – пригорюнился
– Эй, у меня не просто пахнет изо рта! Я еще и ядовитая! Я тебе язык откушу! – крикнула Склеппи погромче.
– Ну вот! Она еще и подслушивала! Давай ломать дверь! – сказал палач и с силой ударил в дверь огненной секирой.
Гробулия увидела, как полукруглое светящееся лезвие, похожее на месяц, легко прорезало два железных листа и вышло из двери с ее стороны. Склеппи в ужасе отскочила подальше и присела на корточки. Там, где по плитам бежала лунная дорожка, плиты малиново светились. Так было везде или, точнее, почти везде. Одна из плит – третья с краю – упорно отказывалась мерцать.
Гробулия лихорадочно соображала, что это может означать. Сомнений нет, защитная магия реагирует на луну. Везде, кроме одного места. А что, если именно там… Дверь уже почти вылетела, когда Склеппи догадалась встать на плиту и стала поспешно припоминать заклинание перемещения, нечто вроде усеченного вида телепортации. И она вспомнила его, вот только не успела сосредоточиться и вообразить себе место, куда хотела перенестись. А раз так, то ей приходилось рассчитывать на авось, толком не зная, куда занесет ее заклинание. В таких случаях заклинание обычно повторяет предыдущее действие, то есть ты оказываешься там же, где очутился человек, использовавший аналогичную магию до тебя.
– Фердаквус ид! Забодаллус дверехлоп! – крикнула Гробулия.
Глава 6
ПОЛЦАРСТВА НА СДАЧУ С КОПЕЙКИ
Ург огляделся и сбросил с плеча сумку.
– Здесь мы заночуем, – произнес он.
– Прямо в лесу?
– До ближайшего поселка несколько часов ходу. А уже почти ночь. Давай займемся дровами! – сказал Ург.
Он собирал сучья и сухие ветки так долго и так тщательно, словно хотел поджечь лес. В конце концов, куча хвороста стала едва ли не с него ростом. Только тогда Ург остановился. Он достал из ножен меч и, нашептывая, стал очерчивать вокруг костра большой круг. Это было совсем непросто – кое-где приходилось вырывать траву, чтобы круг был виден отчетливее.
– Что ты делаешь? – спросила Таня.
Ург тщательно проверил, чтобы линия круга была сплошной, замкнутой, и только после этого вернул меч в ножны.
– В смысле? – не понял он.
– Зачем ты это чертишь?
– А как же иначе? – проговорил он насмешливо, раскладывая в центре очерченного круга костер.
– А разве нельзя лечь спать без этого круга?
– Можно-то можно. Дело хозяйское. Но я думал, ты в курсе, что это за леса, – произнес Ург.
– Леса как леса. Комаров полно… Ежики там, белочки… – осторожно сказала Таня. Она ощущала подвох, но толком не понимала, в чем он.
– Угу. Еще вопросик в даунском духе: а кто в лесу живет? – медовым голосом спросил Ург.
– Это что, экзамен? Ты на медведей намекаешь?
– Точно, – ехидно подтвердил Ург. – На медведей… А теперь запомни! Не выходи ночью из этого круга, что бы ни случилось и что бы тебе ни померещилось. Понятно? Даже если тебе покажется, что я хочу тебя зарубить, или ты вмерзла в лед, или твой контрабас превратился в гремучую змею.
– А если я все же переступлю границу круга?
– Как ты там сказала? Белочки? Вот встретишь симпатичную белочку с маленькими зубками, умершую лет двести назад. И друзей этой белочки – протухшую лису, сгнившего ежика и утонувшего кабанчика… А заодно лесника, которого они придушили в прошлую пятницу, 13-го, – мрачно пошутил Ург.
Внезапно Таня все поняла. И очерченный круг. И костер, который не должен погаснуть. И гробовой юмор Урга. О, нет! Только этого не хватало! Теперь она поняла, как глупо было бояться медведей и почему так потешался ее спутник.
– Это леса нежити? – спросила она шепотом.
– Тс-с! Есть вещи, которые лучше не произносить вслух. Слова притягивают беду. Земля здесь не принимает мертвых и ночами исторгает их из себя. А мертвых тут много, очень много. Места-то разбойные. Упыри, мавки, вурдалаки, оборотни, шишиги, полуночницы, гниляки… О лешаках я не говорю, они сами по себе. Ни за тех, ни за этих!
– А этот круг надежная защита? – с сомнением спросила Таня.
– Неплохая, но обманывать не буду. Совсем надежной защиты не существует. Все зависит от того, кто именно выйдет на огонь. Иногда выходит такое, что утром находят погасший огонь и пустой круг. И больше ничего… Но не исключено, что ночь пройдет спокойно. Всякое бывает.
– Так, значит, и тот карлик, которого мы закидали листьями? Он тоже встанет? – с ужасом сказала Таня.
– Ну… врать не буду. И он тоже. Но, поверь, это будет еще туда-сюда. Не самое худшее. Мертвяки не призраки. Они не помнят того, что было с ними в прошлой жизни и кто их убил. Да только я не мертвяков боюсь. В сто раз опаснее мертвецов те, что никогда не жили, а здесь и такие есть… – заявил Ург. – А теперь не отвлекай меня.
Он сгреб сухую траву, достал кремень и принялся терпеливо высекать огонь. Наконец огонь затеплился, и вот уже тонкая струйка дыма потянулась в сиреневое, быстро темнеющее небо. Ург сунул Тане лепешку, кусок сыра и прилег у костра на плаще. В зрачках у него отблескивал огонь. Сломанный нос придавал лицу зловещее выражение.
– Хуже всех саванты! Лишь бы с ними не встретиться, остальное-то пережить можно, – сказал он.
– А как они выглядят?
– Ну саванты… На вид это юноши лет шестнадцати-восемнадцати. В круглых шляпах, в плащах с серебристыми пряжками. Да только это обманчиво. На самом деле саванты ничуть не моложе языческих богов. Саванты появляются всегда после заката и до первых лучей рассвета. Подходят к кругу и обходят его, проверяя, нет ли где бреши. Потом, если видят, что им не одолеть защитной магии, они достают из мешка на поясе – у каждого саванта есть такой – зубы мертвецов и начинают выкладывать из них второй круг, внешний, рядом с твоим. Это дает им силы перешагнуть черту. А когда перешагнут – начинается такое, что лучше не рассказывать. От людей остается одна кожа… Остальное саванты выпивают, как сырое яйцо. А еще саванты днем жутко замерзают в холодной земле и ночью все время жалуются на холод, – пояснил Ург.