Таня Гроттер и молот Перуна
Шрифт:
Твой Гурий».
Внизу письма было пририсовано девять сердечек – четыре на одной строчке и пять на другой. Когда Таня скользнула по ним взглядом, сердечки забились и принялись прыгать по листу. На верхнем сердечке зажглось «ТАНЯ», а на нижнем «ГУРИЙ».
Таня хмыкнула. Она почему-то без доверия относилась к пестрым открыткам, сердечкам, куклам в кружевах, фарфоровым собачкам, корабликам в бутылочках и прочим подобным сувенирам. Ей была как-то ближе спокойная и сдержанная манера Ваньки и его нечастые, зато не дежурные,
Гробыня, наблюдавшая за Таней с кровати, не выдержала мук любопытства.
– Ну и что Пуппер тебе пишет, сиротка? Жениться-то не передумал? – спросила она.
– А тебе какое дело? – огрызнулась Таня.
– Значит, не передумал, раз ты мне хамишь, – удовлетворенно сказала Склепова. – Воображаю себе женатого Пуппера. Сидит такой в растянутых спортивных штанах у зудильника, трескает лапшу и смотрит матч по драконболу. Типа он все еще такой крутой перец, а у самого уже пивное брюшко размером с барабан… А сзади Гроттерша, то есть, пардон, Пупперша, нянчится с его примерными английскими чадами. А обе английские тетки и две дюжины магвокатов от умиления истекают слезами и соплями.
Таня раздраженно взглянула на Гробыню.
– Не нарывайся! – сказала она. – Я ведь тоже могу нарисовать тебе твое будущее.
– Ну давай, рискни, – с некоторым беспокойством разрешила Гробыня.
– Да пожалуйста. Семь раз замужняя мадам Склепофф на четвереньках возвращается с вечеринки, потому что спьяну не сумела даже забраться на пылесос. А сзади идут телохранители ее последнего супруга Шейха Спири и заботливо держат над ползущей по лужам мадам зонтики…
Таня давно уже замечала за собой, что, когда ее задевали за живое, ее острый язычок резал как бритва. Вот и сейчас Таня Гроттер с увлечением рисовала широкими мазками неутешительное будущее «мадам Склепофф», в котором самым безобидным увлечением были мужчины, а самым душевно полезным – выпивка.
Гробыня пожелтела от злости.
– Хап-цап! – внезапно крикнула она, выбрасывая красную искру.
Едва прочитанное письмо Пуппера вырвалось из Таниных рук и перелетело в руки к Гробыне.
– Ну-ка посмотрим, что нам пишет наш драгоценный!.. Ого, даже по-русски! Какой прогресс! – ехидно сказала она.
– А ну отдай! – крикнула Таня, бросаясь к ней, но Склепова ловко, как слопавший лису суперколобок, скатилась с кровати и нырнула за спину Пажу.
– Защищай меня! Атосус-портосус! – крикнула она.
Дырь Тонианно преданно замахал рукой с неизвестно откуда взявшейся в ней шпагой, не подпуская Таню к Гробыне.
Пока Таня соображала, что ей делать, не применять же в самом деле против скелета Искрис фронтис, Склепова нетерпеливо запустила глаза в письмо Пуппера. Но не успела она прочитать и строки, как письмо съежилось, вспыхнуло оранжевым пламенем и превратилось в осиный рой. Гробыня взвизгнула пронзительно и обреченно, как бензопила, встретившая своей смертоносной цепью гвоздь. Звенящие полосатые насекомые облепили
«ДЕВУШКА С ХЛЕБ-ЭНД-СОЛ!
НЕ СУЙ СВОЙ НОС В ЧУЖИЕ ДЕЛА!»
Глупый Паж, скрипя костями, повернулся на подставке и сделал шпагой выпад, явно собираясь проткнуть пару ос, а вместе с ними и Гробыню.
– Ааа-а-аа! – крикнула Склепова, едва увертываясь от услужливого скелета.
Последняя оса, продолжавшая висеть в воздухе, быстро спикировала на нос Гробыне и жалом поставила на нем решительную точку. Взвыв, Склепова завертелась ужом, стряхивая с себя ос, но те уже превратились в седой бумажный пепел…
– Ну, Пуппер! Ну, гад ползучий! Попадешься ты мне, когда я куплю инкубатор и буду выводить гремучих змей, – разглядывая в зеркале распухший нос, сказала Гробыня.
Глава 5
Щит Персея
В четыре часа утра в комнате у Тани негромко сработал заговоренный с вечера зудильник. Пора было тащиться на свидание с Пуппером. Таня присела на кровати. Голова была точно свинцовая.
«Гурий выбрал неудачное время. Пусть ничего не ждет. На рассвете я не настроена на романтику», – зевая, подумала Таня.
На Черных Шторах суетливо прыгали фрагменты недавнего сна. Сон был неприятный. Жар-птиц на плече у Ваньки Валялкина превращался в жирную таксу Дурневых, кривоногую, как антикварная козетка тети Нинели. Но это было еще не все. Таня, со страхом смотревшая на Ваньку, видела, как его лицо приобретает все больше сходства с лицом Пуппера, на лбу появляется шрам, а в руке метла. А она – та, другая Таня из сна – кидается к Пупперу на шею…
– Дрыгус-брыгус! – буркнула Таня, одним заклинанием решительно сметая с Черных Штор весь компромат.
– Гроттерша, кто это звонит? – не открывая глаз, спросила Гробыня.
Малютка Гроттер сообразила, что спросонья не выключила зудильник.
– Твой Шейх Спиря. Подойдешь? – сказала Таня первое, что пришло ей в голову.
– О нет, только не он! У меня от него диатез начинается! Скажи ему, что я вышла замуж за Усыню или повесилась, – пробурчала Гробыня и вновь уткнулась носом в подушку.
Полминуты спустя Склепова уже сопела в обе дырочки. Дождавшись, пока на Шторах появится Гуня Гломов, идущий под ручку с Пуппером, одетым в шотландскую юбочку, Таня оделась и выскользнула из комнаты.
Она уже спускалась по Главной Лестнице и была недалеко от подъемного моста, когда внезапно из арки вынырнула темная шаткая фигура. Таня вскинула руку с перстнем.
– Искрис фронтис! – крикнула она.
Ей невесть что пришло в голову.
– Эй, Гроттерша, ты чего? Это же я! – испуганно воскликнул кто-то.
Таня отдернула руку. Боевая искра прошла выше и затерялась в лабиринтах. Ее вспышка выхватила из темноты бледное лицо Жоры Жикина.
– Ты что здесь делаешь? – спросила Таня.