Таня Гроттер и перстень с жемчужиной
Шрифт:
– Танька, привет! – поздоровалась с ней Склепова, одним мимолетным взглядом прозревая скопление вокруг Тани вражеских сил. – С ума сойти! К нам приехала Лизон Зализонова! Подстелите мне газетку: я падаю в обморок!.. Здравствуй, Демьян!.. Только не надо меня целовать в щечку! Я не пью по утрам кефир!..
Горьянов торопливо заулыбался, показывая, что оценил шутку. Увы, все смотрели на Гробыню, и есть ли у Горьянова чувство юмора, никого не интересовало. Гробыня тем временем обнаружила присутствие Глеба.
– О,
Глеб сдержанно поклонился Гробыне. Он давно уже все о ней понял. Склепову можно было или сразу убить, или сразу любить. Третьего не дано. Гробыня тем временем выдвинула вперед танкового Гуню и, прячась за его широкими плечами, вплотную занялась Зализиной.
– Ну-с, такое всем знакомое наше босекомое! Я вижу, ты цветешь и зеленеешь? Как твое ничего? – приветствовала она ее.
Поджав губы, Зализина сказала Гробыне «привет!» с тем видом, с которым обычно провожают в последний путь.
– А вот оскала мертвеца не надо! А то я решу, что я в прямом эфире, – заявила Склепова.
Горьянов захихикал, и сразу же двое подвернувшихся второкурсников попадали с резью в животе. Более опытные маги поспешно выставили блоки. Демьян ничего не заметил. Он решил, что упоминание прямого эфира прекрасный момент, чтобы сказать комплимент знаменитой ведущей.
– Я видел тебя по зудильнику, Гробби! Ты выглядишь суперски! – заявил он.
– Гробби? Зачем же так интимно, Демьяша? – склонив голову набок, поинтересовалась Склепова.
Демьян смутился, что брякнул лишнее. Гуня же, напротив, напрягся как большой пес, подозревающий под диваном кошку.
– Я что, только по зудильнику выгляжу суперски? А так что, скверно?! – продолжала допытываться Гробыня.
Горьянов торопливо пробормотал, что она всегда выглядит суперски.
– Ты правда так думаешь?.. Ты лапочка! Гуня! Меня уводят! Я ухожу к этому человеку! – сказала Склепова, небрежно кивая на Горьянова.
В следующую секунду, прыгая как заяц, Демьян уже выписывал петли в толпе. За ним гнался разъяренный Гломов. Гуня не понимал юмора, за что и был ценим своей коварной подругой.
– Ну вот! Двое спрыгнули за борт! Нас осталось всего четверо на необитаемом острове! – сказала Гробыня, провоцирующе глядя на Бейбарсова. – Три юных красивых девушки и один некромаг с обломком бамбуковой удочки! Любовный треугольник тяготеет к переходу в квадрат, э?
Зализина от негодования передернулась, как труп, через который пропустили ток. Ее датчик ненависти зашкалило.
– Склепова! Ты… ты… ты… – заорала она.
– В чем дело, дорогая? – холодно посмотрела на нее Склепова. – Мокрую и несчастную Гроттершу бьем, а от меня сразу в кусты? Так как насчет моей идеи?
Бейбарсов поднял утомленные глаза.
– Есть
– Не факт. В ненависть тоже можно играть вдвоем, – заспорила Гробыня.
– На мой взгляд, в ненависть лучше вообще не играть. Это опасная игра, – серьезно сказал Бейбарсов.
– С каких это пор некромаги боятся ненавидеть?
Глеб небрежно махнул тросточкой.
– Некромаги мало чего боятся. Те из них, что знали страх, погибли еще учениками. Но они знают, что ненависть – это бомба, которая разрушает прежде всего того, кто ее бросает. И исключений, увы, нет.
Гробыня кивнула. Она умела оценить убедительную речь.
– Слушай, Бейбарсов! А ты неплох! Зритель это оценит! Хочешь, я поговорю с Грызькой? Ей для запуска нового проекта нужны некромаги. Ты как насчет того, чтобы перебраться на Лысую Гору? – предложила она.
Глеб искоса взглянул на Зализину. Та стояла с поджатыми губами.
– Я подумаю, – сказал он.
– Мы подумаем! – с улыбкой поправила Лизон.
Таня заметила, что Глеб поморщился. Вот что значит снайперский выстрел – пробивает даже броню спокойствия некромага.
Точно ледокол взламывая толпу, к ним вернулся Гуня.
– Ушел, паразит! Ну ничего… Мир тесен! – сказал он.
Гробыня сочувственно погладила его по щеке.
– Ежик мой небритый! Устал, замучился ловить противного Горьяшку! Ну ничего, сейчас ты отдохнешь! Бери в одну ручку пылесосики, в другую чемоданчики! Пойдем устраиваться! – сказала она и решительно отбыла, уводя за собой Гломова.
Таня хотела нырнуть в спасительный проход галереи вслед за Гробыней, но Зализина вновь вцепилась ей в плечо. Схлопотав по носу от Склеповой, она явно нуждалась в истерическом реванше.
– А ты куда, Гроттер? Мы еще не договорили!
«Ну все!» – мысленно сказала себе Таня, поднимая руку с кольцом.
– Привет, Лиза! Привет, Глеб! – крикнул кто-то издали.
К ним, улыбаясь ласково и тепло, подошла Катя Лоткова и расцеловалась вначале с Зализиной, а затем с Глебом. «Правильная последовательность!» – оценила Таня. Лоткова не то чтобы дружила с Лизой – с ней вообще невозможно было дружить, но их отношения были вполне нейтральными.
Секрет Лотковой – секрет большой и беспроигрышный – состоял в том, что она умела быть терпеливой и приветливой со всеми. Обогревать окружающих радостью и хорошим настроением, как весеннее солнце. Неудивительно, что Ягун из множества девушек Тибидохса выбрал именно ее.
– Чего улыбаешься, Лоткова? Можно подумать, ты умираешь от счастья! – неприязненно сказала Зализина. Она неотрывно смотрела на то место на щеке Глеба, которого коснулись губы Лотковой.
– Почему бы и нет? Если я соскучилась? – вежливо спросила Катя.