Таня Гроттер и перстень с жемчужиной
Шрифт:
– К делу, Зербаган! Доморощенную философию я предпочитаю воспринимать в опубликованном виде.
– К делу так к делу. Вчера вечером гарпия доставила мне секретное письмо от Бессмертника Кощеева, в котором он просил меня поговорить с вами… или с тем, с кем я сочту нужным!.. – добавил Зербаган, явно пытаясь намекнуть Медузии, что если не согласится она, согласится кто-то другой.
– С каких это пор письма доставляются с гарпиями? – брезгливо спросила Медузия.
Глаза Зербагана сверкнули плоско и значительно.
– Гарпии намного ответственнее
– Не исключаю. Только от письма потом воняет, а с гарпиями надо расплачиваться тухлым мясом, – сказала Медузия.
Зербаган отмахнулся.
– Запах – это мелочи… Бессмертник пишет, что предварительные мнения совета разделились. Несмотря на приписки и злоупотребления академика Сарданапала, не исключено, что Тибидохс все же оставят на Буяне, хотя это надо будет еще заслужить! – заявил он значительно.
Медузия молчала. Так и не дождавшись от нее никакой реакции или хотя бы вопроса, Зербаган разочарованно продолжал:
– Однако Тибидохс будет оставлен на Буяне при единственном условии: если у школы появится новый глава. Академик Сарданапал не устраивает нас в этой роли. Этот глупый непредсказуемый маразматик ради крупицы власти истолчет в порошок и съест с супом кости родной матери!
– Чьи кости? Вы сегодня самокритичны, Зербаган! – отрезала Медузия.
– Я лишь передаю суть письма. Так вот, уважаемая: радуйтесь! Бессмертник готов поддержать вашу кандидатуру на роль нового главы Тибидохса. Вы получите остров и школу, если поможете нам обуздать Сарданапала! – сипло сказал Зербаган.
Свеча в руке Медузии дрогнула. Тени от пышных волос доцента Горгоновой грозно зашевелились на колоннах. Зербаган быстро наклонился вперед.
– Вы потрясены? – быстро спросил он.
– Благодарю. Я на седьмом небе от счастья. Принесите, будьте любезны, лестницу, чтобы я могла спуститься… – сухо сказала Медузия.
– Думайте, что лучше: школа на Буяне без Сарданапала (но с вами, Меди!) или школа с Сарданапалом, но в глухой тундре, где, кроме комаров и нежити, нет ничего. Мы можем на вас рассчитывать? Или-или. Третьего не дано, Медузия! Решайтесь. Повторяю, данное предложение серьезно и исходит не от меня лично…
Медузия молчала. Казалось, над лестницей повисла тень огромных весов. А затем – телепат Ягун был почти уверен, что увидел это – одна чаша качнулась и медленно опустилась.
– Я согласна, – произнесла Медузия тихо и грустно.
Как не похож был ее голос на тот словесный бич, которым она только что хлестала ревизора! Выражение немигающих совиных глаз не изменилось. Лишь голос Зербагана стал властным. Казалось, вся сила от Медузии перешла к нему.
– Я знал, что вы согласитесь. Логика должна быть выше чувств. Возьмите это!
Откинув край плаща, Зербаган сунул руку в небольшой кожаный мешок, висевший на поясе. Ягун увидел, как он вложил что-то в ладонь Медузии.
– Что это? Яд? – морщась, спросила доцент Горгонова.
– Ну что вы? Всего лишь кубик льда. Лед сговорчивости, вполне безвредный.
– Чтобы подбросить жалкий кусок льда, вам нужен посредник? Я думала, вы опаснее, Зербаган, – сказала Медузия, задумчиво вращая кубик в пальцах.
– Разумеется, я мог бы сам. Однако у Сарданапала, как у всех бессмертных, сильна охранная магия. Вы – другое дело. Он знает вас так давно, что примет от вас любой напиток, заставив замолчать интуицию… К тому же действие такого кубика временное. Через пять-шесть часов академик очнется и придет в ярость. Он совсем не такой смирный, каким порой кажется. В войнах с нежитью он показал, на что способен.
– Именно. Сарданапал разорвет нового директора Тибидохса на сотню маленьких бонапартиков. Не правда ли, Зербаган? – лукаво поинтересовалась Медузия.
Ревизор усмехнулся. Глеб Бейбарсов, как некромаг, наверняка заинтересовался бы этой усмешкой. Дрогнувший жабий рот при рыбьих неподвижных глазах.
– Правда. Кроме одного исключения: если к тому времени в кресле директора Тибидохса не будете сидеть вы, Медузия, – сказал он.
– Полагаете, меня он в порошок не сотрет? Насколько я понимаю, Сарданапал самый сильный маг из ныне живущих, – произнесла Медузия с легким вызовом.
Зербаган оглянулся на карлика. Бобес виновато хихикнул, пожал плечами и втянул голову в плечи.
– Пока… Пока самый сильный… – просипел ревизор едва слышно.
– Что пока, Зербаган? Разве мы уже прощаемся? – спросила Медузия.
Зербаган тускло взглянул на нее:
– Я покидаю Тибидохс через два дня… Нужно, чтобы все было закончено не позднее указанного срока. Вам все ясно? И не вздумайте обмануть меня, Медузия! Поверьте, вам будет совсем не смешно.
Показывая, что разговор окончен, ревизор властно кивнул Меди и стал спускаться. Проводив его взглядом, доцент Горгонова поправила пальцем фитилек свечи.
– Да, Зербаган! Давно хотела вас спросить. Ваш перстень без камня… – начала она негромко и как бы между прочим.
Зербаган на мгновение застыл. Нога, которой он собирался сделать шаг, повисла в пустоте.
– Мне вдруг пришло в голову… Там ведь был не камень, не правда ли? – продолжала Медузия.
И, хотя Зербаган, не отвечая, продолжил быстро спускаться, Ягун готов был поклясться, что плечи его судорожно дрогнули.
Выждав для верности пару минут, играющий комментатор покинул убежище за ногой атланта. То, что он услышал, потрясло его. «И что мне теперь делать? Рассказать бабусе? Предупредить Сарданапала?» – колебался он. Колебался потому, что мысль о предательстве Медузии упорно не желала приживаться у него в сознании. Разве может такое быть, чтобы Медузия согласилась пожертвовать Сарданапалом? Нелепо. И Ягун усилием воли отогнал подозрение. Когда подозреваешь – унижаешь прежде всего себя.