Таня Гроттер и перстень с жемчужиной
Шрифт:
Глава 9
Любовь – это такое имя
Чтобы понять себя, нужно первым делом разогнать всех, кто уже понял себя и лезет понимать других.
Ягун, откровенно говоря, не очень любил думать. В смысле, думать серьезно, глобально и с анализом, как думают истинные «шурасики». Думают, точно ворочают многотонные камни. Ягун чаще думал поверхностно, стремительным кавалерийским наскоком. Налетел,
Однако в это утро обстоятельства складывались так, что Ягуну никак нельзя было отвертеться от серьезных размышлений. Слишком много накопилось поводов. Сразу после завтрака Ягун отправился в свою комнату и уселся за стол с твердым намерением думать. Однако ему, как назло, думалось совсем не о том. То он вспоминал, что собирался проверить тягу пылесоса, то приходило на ум, что Тузиков сегодня за завтраком смотрел на Лоткову взглядом даже не дружеским и вообще клеился к ней, как жвачка к подошве. Ну и всякая прочая ерунда.
Чтобы не оставить себе отговорок, Ягун проверил тягу пылесоса, а Лоткову заманил к себе в комнату и велел ей сидеть на диване, вдохновляя его на раздумья. Однако, просидев минут десять, Лоткова упорхнула от играющего комментатора, заявив, что у него в комнате воняет чешуей.
– Ну и что? Если бы от меня воняло чешуей – это я понимаю, а то в комнате! Чего, потерпеть нельзя? – огорчился Ягун.
Лоткова мельком поцеловала его в сердитый лоб и унеслась куда-то. Ягун остался в не очень гордом одиночестве.
– Хотя бы кофе принеси! – крикнул он Кате вслед.
Лоткова пообещала, но недоверчивый Ягун решил, что может прождать кофе целый год, и сам отправился за ним. По дороге он поболтал с Аббатиковой и слегка поцапался с Жикиным, которого окружала толпа поклонниц не старше второго курса. К третьему курсу, это Ягун давно заметил, девочки повзрослеют и перерастут Жору, как прошлогодние ботинки.
В минуту, когда Ягун с ним встретился, Жикин развлекал своих поклонниц тем, что вслух вспоминал детские стишки и отыскивал в них скрытый смысл. Стихи «Мы с Тамарой ходим парой» и «Я укола не боюсь, если надо уколюсь» вызывали у него приступы нездорового смеха. Жора ржал так, что даже падал на пол.
– «Зайку бросила хозяйка» знаешь? А там что? – вкрадчиво спросил Ягун.
– Любовный треугольник. Зайку бросила, а сама ушла! К медведю или к тигру – неважно к кому! – не задумываясь, отвечал Жикин.
Покрутив пальцем у виска, Ягун посоветовал Жоре бросать все дела и срочно лечиться.
– Поздно, Ягуша, поздно! Ты иди, бреди себе! Не задерживайся! – сказал Жикин томно.
Тут уже делать нечего. Пришлось Ягуну остановиться и поставить Жору на место, что отняло у него какое-то время.
– Ты, Жикин, пошляк, причем пошляк такой однозначный, что первое время это даже умиляет. Чао, девочки!.. – сказал он напоследок.
Вернувшись в комнату, Ягун, к крайнему своему удивлению, застал там Лоткову, которая сподобилась-таки и принесла ему кофе. Пришлось отблагодарить ее за это поцелуем, ибо девушки, как дрессированные тюлени, нуждаются в поощрении, закрепляющем отработанный навык. «Если рыбку не бросишь – ластами хлопать не будет!» – подумал Ягун, рискуя получить в нос. Катя тоже обладала начальными телепатическими способностями.
Выпив кофе, Ягун стал поспешно перерабатывать энергию кофеина в творческую. Он вырезал из обувной коробки побольше карточек и крупно написал на них фломастером:
Помогая себе думать, Ягун нарисовал на карточках тех, кто был упомянут. В результате Семь-Пень-Дыр получился приплюснутым гномом, Бейбарсов и Пупсикова – длинными и тощими, точно скрученными из вермишели, а Зербаган и дракон вышли вообще одной величины. Однако Ягуна это мало тревожило. Он уже перекладывал карточки с одного места на другое, точно раскладывал пасьянс.
Что-то, конечно, выстраивалось, причем что-то довольно логичное, однако у Ягуна все равно оставались сомнения. Он, например, сомневался, что Зербаган и есть тот самый маг, с которым у Семь-Пень-Дыра были общие дела. Хотя Пень по природе своей был человеком, способным связаться с кем угодно.
Около одиннадцати, когда Ягун, в очередной раз устав думать о серьезном, случайно засмотрелся на каталог с моделями пылесосов, его навестили Таня и Ванька. Ягун не стал делать вид, что безумно занят, и охотно впустил их.
Пока Ванька открывал окно и отобранным у Ягуна каталогом пытался выгнать наружу русалочью вонь, Таня подошла к столу и стала разглядывать карточки. Играющий комментатор услышал, как она понимающе хмыкнула, и понял, что Таня думала о том же самом.
– Так ты считаешь, что Зербаган… – начала она.
Жесткая, пахнущая чешуей ладонь Ягуна зажала ей рот.
– Тшш! Требую фонетической паузы! – прошептал внук Ягге.
Прежде чем Таня и Ванька сообразили, о чем идет речь, Ягун сделал выпад трубой пылесоса, с силой толкнув незапертую дверь. За дверью что-то охнуло.
– Вера… то есть Верб, у тебя все хорошо? Я тебя нечаянно не ушиб? – нежно спросил Ягун и тотчас пригнулся, спасаясь от двух красных искр, пробивших дверь насквозь примерно на уровне его головы. Искры бестолково заметались по комнате, столкнулись и погасли.