Таня Гроттер и посох Волхвов

Емец Дмитрий Александрович

– Пингвин-ага принимает заговоренный пас от Дубняка. Прорыв к Гоярыну… Гоярын встречает Пингвин-агу струей огня, и тот благоразумно отступает. Молодец, Лоткова, вовремя развернула дракона! Рита Шито-Крыто гонится за перцовым мячом и перехватывает его из-под носа у Вихрило… Тот от досады начинает вертеться волчком. Уф, какой ураган! Я ничего не вижу сквозь снежный буран! Риту впечатывает в магический купол, но она отважно не выпускает из рук мяча! Эй, разве честно применять магию, или с полярными духами ничего нельзя сделать тридцать первого декабря?..

–

Боюсь, что он прав! Похоже, что ничего! – негромко сказала Великая Зуби, обращаясь к своему супругу Готфриду Бульонскому. Она уже несколько минут пыталась блокировать сильнейшее магическое поле духов, но была бессильна это сделать.

– Но почему? Разве это не обычная магия? – удивился Готфрид.

Зуби неопределенно взмахнула рукой:

– Это вообще не магия, это что-то совсем другое. Универсальная сила, мощь… Что-то такое, что просто растворено в пространстве. Что-то, что бывает всего раз в году… Я это ощущаю, но не могу объяснить. Полярным духам это дает просто чудовищные возможности.

Гурий Пуппер наконец выкопался из сугроба, отряхнулся от снега и, вновь сев на метлу, взлетел. Чихательный мяч был по-прежнему пристегнут к липучке на его плече.

Ягун озадаченно завертел головой. Похоже было, он внезапно спохватился, что должен не только болтать, но и играть.

– Баб-Ягун, номер восьмой, красивый, скромный и отважный, смело вырывается вперед! Он явно задумал прикрыть своей мужественной грудью Риту Шито-Крыто, которая прорывается к Снежному дракону с перцовым мячом! – прокомментировал внук Ягге, давая пылесосу полный газ.

Стадион удивленно притих. Несколько тысяч глаз непонимающе уставились на Ягуна.

– Уж и попиариться нельзя! Фи, какие вы все противные бяки! И вообще, должен кто-нибудь отметить мои скромные достоинства? К тому же что вам стоит вообразить, что «я» – не «я», а какое-нибудь другое «ты, вы, они»? Другими словами, кончайте придираться и просто слушайте, как номер восьмой отважно идет на таран! – заявил Ягун, не забывая умело лавировать на пылесосе.

– Может, поменяем комментатора? – предложила Сарданапалу Медузия.

– А кого возьмем вместо Ягуна? Снова Горьянова? Нет уж, спасибо! Для «Спокойной ночи, малыши!» рановато, да и вообще я слишком долго не спал, чтобы теперь рисковать. Хотим мы этого или нет, но Ягун лучший… Да и потом, как мы отберем у него серебряный рупор? Этого шустрилу надо еще поймать! – улыбаясь, заметил Сарданапал.

Тем временем Баб-Ягун уже мчался бок о бок с Ритой Шито-Крыто. Перебрасывая друг другу перцовый мяч, они обыграли Дубняка и Холодрыжника. Теперь на пути у них был только Снеговик. Понимая, что если они будут обходить его, то дадут защите время приготовиться, Ягун размахнулся и решительно послал Снеговику заговоренный пас.

– Леос-зафиндилеос! – крикнул Снеговик, а еще секунду спустя мяч сбил его с ведра и разнес на три снежных кома. Дорога была свободна.

– Не угадал! Надо было Щупс-курощупс! –

сочувственно сказал Ягун, расколдовывая мяч.

Множество биноклей следили за падавшими снежными комьями, на одном из которых ясно был виден морковный нос. Ягун попытался было подстраховать комья, чтобы Снеговик не разбился, но оказалось, что волновался он напрасно.

Упав на поле, три снежных кома, составлявших Снеговика, развалились было, но уже через несколько секунд вновь собрались. Восстановшийся Снеговик как ни в чем не бывало упруго запрыгал к снежной бабе. Ошеломленные санитарные джинны застыли, точно суслики, и даже уронили носилки. А Снеговик тем временем уже презентовал снежной бабе свой нос-морковку. Вся женская половина трибун ахнула и прослезилась, тронутая до глубины души такой жертвенностью.

– Сдается мне, обратно на Южный полюс он полетит не один. Настоящая любовь не знает преград! – сказала доцент Горгонова.

Медузия не замечала, что всякий раз, когда она говорила искренно, это получалось у нее излишне пафосно.

– Тоже мне любовь, две кучи снега, которые весной превратятся в лужи! То ли дело ты, моя милая Милюля! Как от тебя прекрасно пахнет рыбьим жиром! – страстно заявил Поклеп Поклепыч.

Русалка захохотала басом и шаловливо брызнула в Поклепа водой из бочки, которая мигом замерзла у завуча на подбородке длинной сосулькой.

А Баб-Ягун с Риткой уже прорвались к неприятельским воротам. Леденяк торопливо разворачивал Снежного дракона им навстречу, а Вихрило вертелся как сумасшедший вокруг своей оси, пытаясь сбить пылесос и гитару с прицепом с курса.

Тяжелый пылесос Ягуна неплохо справлялся с ураганом и четко держал направление, зато легкая гитара Риты с пристегнутым к ней прицепом сразу была сметена. Ягун попытался поймать Риту под локоть и отбуксировать ее в безопасное место, но было уже поздно. Снежный дракон выдохнул замораживающее пламя, а мгновение спустя Рита и ее гитара оказались под толстым слоем льда.

Когда Ягун дотянулся до руки Ритки, было уже поздно. Опасаясь, что, упав с высоты, ледяная фигура разобьется, Ягун, бережно поддерживая, сопровождал ее до самой земли. К ним уже бежали санитары с носилками.

– Эх, не уберег я ее! Что за гад я такой? Просто ноль в шапке-ушанке! – воскликнул Ягун.

Он опустил Ритку на носилки и, вытащив из ее окоченевших рук мяч, на ревущем пылесосе помчался навстречу Снежному дракону. Тот уже перевел дыхание и изготовился к новому огнеметанию. Пингвин-ага и Леденяк прикрывали морду дракона, Вихрило же вовсю продолжал свои подлые штучки.

ВЖЖИАААААГ!

Ледяное пламя пронеслось совсем близко. Ягун едва успел нырнуть под пылесос, одновременно ощутив, как его щеку и ухо обожгло морозом. Это было даже больнее, чем если бы он ошпарился кипятком. Половина лица у Ягуна мгновенно застыла и одеревенела. Рот пополз вниз. Хорошо еще, что пламя коснулось Ягуна на излете, не самой ледяной своей частью.