Тарантул
Шрифт:
– Понятно… Да-а! Не ждал, не ждал.
– Вы же собирались летом в академию.
– Это все не то. Меня смущает доклад. Значит, надо готовиться.
– Что ж, время есть. Машинистку я вам дам.
Ученый погладил бородку и сделал последнюю попытку отказаться:
– Неужели без меня нельзя обойтись?
– Никак. Мы долго ломали голову, кого послать. Не хотелось вас отрывать от дела, но сами понимаете, как это сейчас важно.
– Вообще-то говоря, если прикинуть, это и неплохо, совсем неплохо, –
– На самолете.
– На самолете? Да что вы! – удивился ученый и неожиданно заключил: – Я не умею прыгать на парашюте. Ни разу не прыгал.
Директор усмехнулся.
– В сорок первом году, – сказал он, – жена мне рассказывала, как в очереди одна гражданка утверждала, что фашист на парашюте к ним на крышу спустился, посмотрел, что ему нужно было, и опять улетел. Своими глазами, говорит, видела.
Завьялов расхохотался.
– На парашюте улетел? Чудесно! Это надо ребятам рассказать.
Наметив в общих чертах план доклада и записав ряд вопросов, которые следовало «подработать» до отъезда, а потом выяснить в Москве, они расстались, довольные друг другом.
Вернувшись с задания, Трифонов поднялся к себе и позвонил начальнику.
– Товарищ подполковник, докладывает Трифонов, – сказал он, услышав знакомый голос. – Только что прибыл.
– Благополучно? – спросил Иван Васильевич.
– Как будто бы да.
– А что значит «как будто»?
– Есть тут одна непредвиденность…
– Зайдите.
На Иване Васильевиче был штатский костюм, местами перемазанный мелом. Он только что побывал на квартире Завьялова, где производился ремонт, и не успел привести себя в порядок. Звонок помощника сильно его встревожил.
Когда Трифонов вошел в кабинет и положил на стол порошки, полученные от аптекаря, Иван Васильевич отодвинул пакет в сторону.
– Ну, что у вас такое? – спросил он.
– Разрешите по порядку?
– Нет. Сначала скажите, что за «непредвиденность», как вы выразились.
– Шарковский меня спросил, не привез ли я патефонных пластинок. Я ответил, что нет. Сказал, что, кроме письма, ничего не привез.
– Ну и дальше?
– А больше ничего. Приглашал заходить вечерком.
– Та-ак! – протянул Иван Васильевич. – Пластинки? Отлично помню, что о пластинках Казанков ничего не говорил. Я просматривал весь протокол. Это что-то новое. Ну а теперь садитесь и рассказывайте все по порядку.
Выслушав подробный отчет о посещении аптекаря, Иван Васильевич сверил адрес, написанный на пакете, с имеющимся у него.
– А ведь Шарковского-то мы прохлопали, товарищ Трифонов. Это матерый шпион. Я получил очень любопытные материалы…
– Да, старичок, по видимости, опытный, – согласился Трифонов.
Иван Васильевич вынул из пакета порошки, развернул один из них и понюхал.
– Аспирин, – медленно произнес он, думая о чем-то другом. – О пластинках я сам выясню. Сейчас вам нужно будет подумать о сигнализации в квартире Завьялова. Звонок не годится. Какой-нибудь спокойный гудочек… Через площадку лестницы проводить его нельзя: Мальцев может заметить.
– Разрешите предложить?
– Ну?
– Под видом старой антенны! Выведем через окно наружу, соединим на крыше, а другой конец – к Буракову.
– Н-не знаю… Посмотрите на месте. Над вторым этажом там протянуты электрические провода. Может быть, замаскировать в них? Но лучше сами посмотрите.
Трифонов внимательно слушал и наблюдал за каждым движением начальника. Он чувствовал, что все это подполковник говорит и делает механически, а голова его занята какой-то другой мыслью.
И он не ошибался. Иван Васильевич думал о самом главном, отчего зависел весь его план.
– Послушайте, товарищ Трифонов, – дружески обратился он к помощнику. – У вас нет знакомой девочки лет пятнадцати? Умной, смелой, находчивой, и хорошо бы с музыкальными способностями?
Все помощники Ивана Васильевича знали о плане своего начальника, думали о нем, обсуждали, критиковали его неоднократно, и поэтому Трифонов сразу понял вопрос.
– На место Али? – спросил он.
– Да.
– Есть одна… племянница, но она не годится, товарищ подполковник, – подумав, ответил он и сразу пояснил: – Паникерша. Чуть что – сейчас визг поднимает. Аля, как вы говорили, профессорская дочка, читала много, и все такое. А эта – нет, не подойдет! У соседки есть дочь, но чересчур болтливая. Такая тараторка! Всех заговорит.
– Н-да… такие не годятся, – согласился Иван Васильевич. – Можно, конечно, сказать, что девочка эвакуирована к тетке в деревню, но это не то. Лишний человек в квартире нам очень нужен. Алексеев по вечерам будет учиться.
– А что, если сама Аля согласится?
– Нет. Я уже думал об этом. Слишком большой риск. Отношения между ними должны быть родственные. Брат и сестра. Она будет стесняться Алексеева, и вообще они очень разные…
– Так, может быть, у него самого есть знакомая? – спросил Трифонов.
Иван Васильевич поднял голову, пристально взглянул на помощника и улыбнулся.
– Вот об этом я не подумал… Это действительно хорошая мысль. Надо узнать… До приезда Мальцева времени у нас еще много.