Тарен странник

Александер Ллойд

– Спасибо, я очень рад, старушка, – сказал он, держа лягушку на вытянутой руке между большим и указательным пальцами. – Она прехорошенькая. Не знаю, как и благодарить тебя. Ллиан часто это делает, пояснил он Тарену, – Чаще, правда, бывают мышки. Маленькие подарки время от времени. Она воображает, что мне они нравятся. Знак любви. Я всегда шумно благодарю ее. Это уже нравится ей.

Тарен с любопытством взял лягушку из руки барда. Он увидел, что Ллиан несла зверюшку осторожно и совсем не повредила ее. Нет, лягушка пострадала от нехватки воды. Ее кожа, покрытая желтыми и

зелеными пятнами, ужасно пересохла. Лапы беспомощно повисли. Перепончатые пальцы уже стали искривляться и ссыхаться, как черенки мертвых листочков. Большие выпуклые глаза были плотно затянуты тонкими сухими веками. Тарен уже готов был с сожалением кинуть дохлую лягушку в кусты, когда ладонь его почувствовала слабое биение крохотного сердечка.

– Ффлевддур, бедняжка жива, – сказал Тарен. – Может быть, еще не поздно спасти её.

Бард пожал плечами.

– Не уверен. Она очень истощена. Жаль, потому что она чем-то мне симпатична.

– Дайте бедной прыгушке попить, – предложил Гурджи. – Дайте несчастной прыгульке бульки-бульки.

Лягушка в руке Тарена зашевелилась, дернулась, будто в последнем мучительном усилии. Один глаз открылся, широкий рот растянулся, в горле мелко забился пульс, словно она пыталась судорожно глотнуть.

– Пог-га! – прохрипела лягушка.

– Как-то не по-лягушачьи квакает, – изумился Ффлевддур. – Никогда не слышал, чтобы лягушки издавали подобные звуки. Совсем, должно быть, она плоха.

– Иг-ги! – снова прохрипела лягушка. – Ит-те!

Она напрягалась, пытаясь произнести что-то еще, но голос ее угас, и уже ничего, кроме хрипа и тихого поскрипывания, из лягушачьего горла не вырывалось. Но вот лягушка снова широко растянула рот и просипела:

– Агит-те! Игит-те!

– Какая странная лягушка, – продолжал удивляться Ффлевддур.

Тарен тем временем поднес ее к самому уху. Зверюшка уже открыла оба глаза и смотрела на Тарена с невыразимой тоской и страстной мольбой.

– Я знаю, что лягушки говорят «ква-ква», – продолжал рассуждать Ффлевддур. –Иногда слышал от них «куор-рр-куор-рр». Но эта… Если лягушки могут говорить, клянусь, что она пыталась сказать… пога… иги… агите… игите… Помогите! Вот что она силится крикнуть нам!

Тарен жестом попросил барда помолчать. Из глубины лягушачьего горла вылетел ещё один звук, не более чем шелест, шорох, шепот, но такой отчётливый и ясный, что спутать его уже ни с чем было невозможно. Глаза его расширились от изумления. Он повернулся к Ффлевддуру. Едва способный выговорить хоть слово, он держал лягушку на вытянутой руке. Наконец, он выдохнул:

– Это Доли!

Глава седьмая

ДРУЗЬЯ В ОПАСНОСТИ

– Доли! – эхом откликнулся изумленный бард, отшатнувшись. Глаза его выпучились, как у той лягушки. – Этого быть не может! – вскричал он. – Только не Доли из Красивого Народа! Не добрый старый Доли!

Гурджи подбежал с кожаной фляжкой и, услышав слова Ффлевддура, завопил как резаный. Тарен выхватил у него фляжку, откупорил ее и торопливо стал вливать воду в рот лягушке.

– О, страшно! О, ужасно! – стонал Гурджи. – Несчастный Доли! Мой карликовый друг! Он мошкой и мушкой проглочен лягушкой!

Под потоком льющейся воды лягушка стала оживать. Теперь она яростно дрыгала длинными ногами, словно пытаясь вырваться.

– Кожу! Кожу! – послышался голос Доли — Лей воду на мою кожу! А не в глотку, дурень! Ты хочешь, чтобы я захлебнулся?

– Клянусь Великим Беллином, – ошалело бормотал Ффлевддур, – сначала я думал, что это просто лягушка по имени Доли. Но теперь-то я узнаю его ворчливый голос!

– Доли! – закричал Тарен. – Неужели это на самом деле ты?

– А ты сомневался, длинноногий простофиля? – прохрипела лягушка голосом Доли, – То, что я снаружи похож на лягушку, не значит, будто внутри не я!

Голова у Тарена пошла кругом при мысли, что Доли явился им в таком обличье. Гурджи молчал, словно язык проглотил, глаза его округлились и чуть ли не вылезли из орбит, рот открылся, и розовый горячий язык вывалился наружу, как у любопытной собаки. Ффлевддур наконец пришел в себя и опустился на траву рядом с Тареном, поливающим лягушку.

– Странный же способ для путешествия ты выбрал, – сказал Ффлевддур. – Что, надоело быть невидимым? Могу понять, это утомительно, но… но превращаться в лягушку! Впрочем, лягушка получилась прехорошенькая. Я заметил это в тот же момент, как заметил тебя.

Лягушка выкатила глаза, тельце ее, покрытое зелеными пятнами, стало раздуваться, словно бы от злости.

– Выбрал? Ты думаешь, я выбирал? Я заколдован, дубина ты долгоногая! Не понимаешь разве?

Сердце Тарена заледенело от ужаса.

– Кто заколдовал тебя? – хрипло спросил он, с содроганием глядя на несчастного. –Это Орду? Она и нам угрожала тем же. Ты тоже попал на Болота?

– Дурень! Ты, наверное, думаешь своими длинными ногами? – проквакал Доли.– Стану я таскаться по болотам!

– Тогда кто же сотворил это с тобой? – недоумевал Тарен, – И как мы можем помочь? У Даллбена наверняка есть способ и сила против этого колдовства. Мужайся! Мы отнесем тебя к нему.

– Нет времени! – глухо вякнул Доли, – И потом, я не уверен, сможет ли Даллбен снять заклятие. Не знаю даже, в силах ли это сделать сам Эйддилег, король Красивого Народа! Но сейчас это не самое важное.

Горлышко лягушки тяжело вздувалось и опадало, голос ее стал глуше.

– Если вы хотите помочь мне, – тяжело, с одышкой, продолжал звучать из лягушачьего горла голос Доли, – выройте ямку и налейте туда воды. Я сухой, как осенний лист, а это самое худшее, что может случиться со мной, то есть я имею в виду с лягушкой! Я это понял довольно быстро, – Он вывернул свои выпуклые глаза в сторону Ффлевддура. – Если бы эта гигантская кошка не нашла меня, я был бы уже мертв, как старый высохший сучок. Где ты достал такую громадину?