Таруса - древний город на Оке

Гостунский Николай Николаевич

Ко временам Нарышкиных относится существование в Знаменском оранжереи для фруктовых деревьев и цветов. Бутурлин пишет: «Застал я там также оранжерею в трех отделениях: абрикосовую, персиковую (обе в шпалерах) и цветочную; но последняя была почти что пустая, а пред оранжереей выставлялись на лето три ряда персиковых деревьев, в кадках, отлично выдержанных, и 30 или 40 шпанских вишневых деревьев, также в кадках, которые все переносились на зиму в оранжерейный задний пристенок. Оранжерейные (шпалерные) персиковые и абрикосовые деревья были еще современны деду моей жены Василию Сергеевичу Нарышкину, и, следовательно, в 1847 году им не могло быть менее 50 лет; но до окончания их существования (одновременно с разрушившеюся оранжереей), в начале 60-х годов, деревья эти не переставали приносить плоды. И не надо воображать, чтобы роскошным состоянием их, как и тех, что выставлялись на лето на площадку, они были обязаны искусству какого-нибудь ученого из немцев-мусье; вовсе нет. Как во времена тестя моего,

умершего в 1818 г., так и при управлении детским имением его вдовою… единственным садовником был дворовый их человек и старик уже в мое время Илья Николаев. Быть может, он в своей молодости и был отдан в ученье к кому-нибудь в Москве, но практическое его по этой отрасли мастерство было удивительно, впрочем, исключительно по фруктово-оранжерейной части только, а по цвето-оранжерейной и по воздушной он был несведущ» ³⁸³. Деятельность в Знаменском М. Д. Бутурлина ознаменовалась прежде всего постройкой нового дома на базе материалов старого. Дом был готов к 1847 г., в нем поселилась семья графа ³⁸⁴.

В Знаменском Бутурлин активно занялся садоводством: «Кроме воздушного фруктового сада, возобновленного после прежнего, погибшего почти что дочиста от лютых морозов с 1835 на 1836 г., я только поддерживал остальное, а вновь завел несуществовавшую почти цветочную часть и развел орнаментальные плантации на голом совершенно дворе, перед вновь выстроенным домом. Фруктовый сад я начал сажать еще с осени 1846 г., на пространстве около двух десятин, и в 1852 г., когда я переселился один в Рязанскую губернию, у меня было уже с тысячу (как полагаю) хорошо выхоленных, прямо-штамбовых (посредством мало принятой у нас вообще правильной стрижки „la taille") яблочных и грушевых корней» ³⁸⁵. В уже упоминавшейся оранжерее Бутурлин уделил особое внимание «цветочной части»: «Я нанимал первоначально московских и из других мест садовников; но в конце концов все они в подметки не годились моему дворовому самоучке Семену Максимовичу…» ³⁸⁶. В 60-х годах, во-первых, рухнула оранжерея, отстроить которую заново у Бутурлина не было средств, и все растения померзли³⁸⁷, во-вторых, фруктовый сад «почти что весь погиб от необыкновенно суровой зимы с 1866 на 1867 г.» ³⁸⁸ После этого Бутурлин «бросил заниматься новыми посадками и пришел к заключению, что в здешней полосе России наши фруктовые сады обыкновенно вымерзают в каждые 30 лет» ³⁸⁹.

Граф М. Д. Бутурлин и его жена Екатерина Ивановна были похоронены на западной окраине села Игнатовского, возле Кирилло-Афанасьевской церкви.

Лопатина. В имении Лопатине проживала тетка (по жене) Бутурлина А. И. Нарышкина. Нарышкина занималась благотворительностью и слыла самой гостеприимной помещицей Тарусского уезда. «Когда калужским губернатором был Н. М. Смирнов, жена его Александра Осиповна (бывшая красавица-фрейлина Росетти) гащивала со своими детьми в Лопатине по нескольку дней. Домовый быт Авдотьи Ивановны был на старобоярской ноге, как бы перенесенный из допожарной Москвы. В передней болтались три-четыре лакея и официанты, каждый из коих был занят своим ремеслом: кто сапожничал, или портняжил, или вязал чулок, или плел сеть. Войдет приезжий гость, и челядинцы, сняв с него шубу или пальто, снова принимались без зазрения совести за свою работу. Да и весь лад дома был патриархальный. У престарелого кривошеи, дворецкого Ивана Михайлова, руки тряслись до того, что, наливая гостям обычную мадеру и шато-марго, он спотыкался и обливал гостей, но не соглашался сдавать свою должность другому, как на то ни намекала его госпожа…» ³⁹⁰

В селе Лопатине стояла каменная одноглавая церковь с круглым световым барабаном, с трапезною и колокольней. Церковь носила название Знаменской. Она была построена в 1695 г. И. И. Нарышкиным в стиле барокко³⁹¹. Эта церковь являлась домовой, приходская церковь находилась на Лысой горе, в 1,5 верстах от Лопатина ³⁹².

Благотворительность Нарышкиной носила ярко выраженный сословный характер, чего не скрывает и Бутурлин: «В течение тридцати лет с. Лопатино было источником, из коего изливались щедрою рукою пособия по всему уезду без ограничения сословий, разве только в том отношении, что для существенной помощи мелким дворянам размер пособия был много значительнее, чем для низших сословий» ³⁹³.

Село Высокиницы (Высокиничи) на Протве принадлежало А. И. Щербатовой, сестре А. И. Нарышкиной. Ее делами заведовал француз Моро ³⁹⁴. В отличие от сестры, Анна Ивановна жила замкнуто ³⁹⁵.

Село Истомина. В 1817 г. Е. И. Кутузова по пути в Истомино, где проживала ее дочь А. М. Хитрово с мужем, посетила город Тарусу. Ей был оказан торжественный прием. Звонили во все колокола, у входа в церковь ее встречало духовенство в праздничном облачении. Народ встретил Е. И. Кутузову еще за городом.

Н. 3. Хитрово продал в 1822 г. село Истомине действительному статскому советнику С. А. Быховцу, который умер в 1828 г. и был погребен в правом притворе церкви села Истомина, где над его могилой имеется памятник в виде небольшой колонны, увенчанной урной с крестом. Материал памятника - мрамор-серпентин, вывезенный из Греции. После смерти С. А. Быховца Истомино перешло к его брату Андрею Антиповичу. Последним собственником Истомина из рода Быховцев был Григорий Андреевич, сын Андрея Антиповича и родственник М. Е. Быховец, которую поэт Мятлев изобразил под именем Курдюковой. В конце 20 - начале 30-х годов в Истомине, своем бывшем имении, жила А. М. Хитрово, дочь Кутузова, переехавшая сюда вновь не ранее 1826 г., когда умер ее муж. В 1836 г. село Истомино и деревня Бортники перешли во владение М. С. Васильчиковой. Остальные же земли имения Истомина - Пчеленки, Поляны, Крутицы, Никольское, Ложкино - остались за Григорием Андреевичем. Деревня Слободка досталась его дочери Марии Григорьевне. М. Д. Бутурлин указывает, что Пчеленки купила с торгов у разорившегося Г. А. Быховца A. F. Поливанова ³⁹⁶, дочь Р. В. Любимова.

В Пчеленках в 40-х годах жили К. А. Поливанов и его жена А. Р. Поливанова.

Сельцо Лыткино принадлежало Р. В. Любимову ³⁹⁷.

Село Троицкое на реке Протве принадлежало Е. Р. Дашковой, сподвижнице Екатерины II по дворцовому перевороту 1762 г. В этом селе Дашкова скончалась и была похоронена в 1810 г. После ее смерти имение Троицкое перешло к графу Воронцову-Дашкову. Проезжая в 1825 г. через село Троицкое из своего имения Белкина в Знаменское, М. Д. Бутурлин был поражен беспризорным состоянием громадного господского дома Е. Р. Дашковой. В нем была разграблена ее богатая библиотека, дом никто не охранял, поэтому окрестные жители тащили из него все, что хотели ³⁹⁸.

Тот же Бутурлин передает интересные сведения о происхождении названия одной деревни в имении Е. Р. Дашковой. Деревня получила название Гамилътоново «в честь английской миледи Гамильтон, гостившей тогда у княгини и в присутствии которой была закладка дома в этом селении» ³⁹⁹.

В селе Роще жил крупный помещик князь Н. Я. Голицын. Он интересен как разновидность помещиков обломовского типа. «Князь Н. Я. Голицын, - пишет Бутурлин, - личность настолько оригинальная, что невозможно не попытаться набросать ее очерк даже с некоторыми деталями… упорное домоседство, при цветущем состоянии его здоровья, превратилось в лень и неохоту трогаться с места своего жительства. От этой привычки никто из домашних не знал заранее, в какой день они выедут из деревни в Москву. Другая характерная черта в нем была та, что он не сочувствовал общему прогрессу вещей в виде железных дорог и отрицал даже существование некоторых улучшений, бывших явными для всякого. Что до железных дорог, то он находил их лишними. „И к чему торопиться?
– говаривал он, - не все ли равно, что доедешь до места пораньше или попозже?" В Тарусе издавна была уездная почтовая контора и в описываемое время строилось московско-тульское шоссе, по одной части коего, от Москвы до Серпухова, мы уже давно катались. Однако же князь Николай Яковлевич упорствовал в непризнании ни тарусской почтовой конторы, ни серпуховского шоссе… Вследствие подобного предубеждения, хотя Таруса находится от с. Рощи только в каких-нибудь 20 верстах, князь Николай Яковлевич не иначе отправлял свою корреспонденцию, как с нарочно посылаемым в Серпухов, т. е. более чем за 40 верст, почтовую контору в котором, он, по-видимому, признавал существующею. А насчет серпухово-московского шоссе он говаривал, что это все нас морочит граф Клейнмихель и что никакого шоссе там нет» ⁴⁰⁰. Н. Я. Голицын держал пышную псовую охоту. Его товарищами по охоте были страстные охотники Н. А. Жихарев, мелкопоместный дворянин Тарусского уезда, и Осип Августинович Тридон, француз-гувернер, служивший у Нарышкиных и Бутурлиных. Осенью Голицын приезжал на несколько дней с псовой охотой в Игнатовское-Знаменское, где щедро платил за постой хозяевам имения⁴⁰¹.

Село Илъинское принадлежало князьям Хилковым⁴⁰².

В селе Сивцеве поселился Ф. И. Миллер. Сивцево было куплено его женой Т. Л. Миллер у княгини Вадбольской ⁴⁰³. Вадбольские и Хилковы в XIX в. были связаны родственными отношениями ⁴⁰⁴.

Села Салтыкове и Спас-Городище принадлежали трем «сестрам-весталкам» Веселовским⁴⁰⁵, которые, как и А. И. Нарышкина, славились своим гостеприимством⁴⁰⁶.

В селе Трубецком жила Е. Н. Шабишева ⁴⁰⁷.

Село Вознесенское принадлежало Ф. С. Чаплину, но в 40-х годах его купила Дурново ⁴⁰⁸.

В сельце Жукове жил С. Ф. Чаплин ⁴⁰⁹.

В сельце Калугине проживали А. И. и Е. А. Вагнеры ⁴¹⁰.

Вид на р. Тарусу ниже д. Сутормина, в 1 км от города

Села Колосове и Солопенки принадлежали Д. А. Черткову⁴¹¹. В Солопенках была приходская церковь, богатый дом, в котором на лестницах были помещены цветы, а обстановка отличалась роскошью. При доме имелись великолепный парк и цветники.