Тарзан – повелитель джунглей
Шрифт:
Ибн Яд разъяснил присутствующим, что, во избежание гнева друзей Тарзана, необходимо немедленно что-то предпринять. Главное – отвести подозрение от бедуинов, а это возможно тольки если убийца понесет заслуженное наказание.
Собравшихся не пришлось долго убеждать, и лишь один пребывал в сомнении.
Человек этот был Фахд.
– Неверного нельзя убивать по двум причинам, Ибн Яд, – заявил Фахд.
– Ради аллаха! Нет такой причины, по которой истинному верующему нельзя убивать неверного! – воскликнул один из старейшин.
– Выслушайте меня, – настаивал Фахд, – и я уверен, что вы
– Говори, Фахд, – сказал шейх.
– Неверный очень богатый и влиятельный человек у себя на родине. Если пощадить его, то он даст нам большой выкуп. Допустим, друзья Тарзана узнают о его смерти после того, как мы уберемся с этой проклятой земли. Какой тогда смысл убивать Стимбола? Если же его убить сейчас, какая у нас гарантия, что нам поверят, будто Тарзана зарезал он, а мы его казнили за злодеяние? А вот если оставить Стимбола в живых, то, встретив случайно друзей Тарзана, мы всегда сможем сказать, что не тронули иноверца потому, что собирались передать его в их руки для совершения возмездия.
– Твои слова не лишены здравого, смысла, – проговорил Ибн Яд. – Но если неверный станет лживо утверждать, что Тарзана убили мы? Не поверят ли ему скорее, чем нам?
– Это не проблема, – вмешался все тот же старейшина. – Отрежем ему язык, и он не сможет очернить нас.
– Мудрые слова! – одобрил Ибн Яд.
– Ради аллаха, нет! – вскричал Фахд. – Чем лучше с ним обращаться, тем больше денег он нам отвалит.
– Подождем до последнего момента, – решил шейх. – Если увидим, что дела совсем плохи, тогда и отрежем ему язык.
Так судьба Уилбера Стимбола была вручена богам, и Ибн Яд, избавившись от Тарзана, занялся наконец неотложными делами. Взяв с собой большую свиту, он лично отправился к вождю галла на переговоры.
Миновав раскинувшийся рядом с деревней Батандо лагерь с тысячью воинами, шейх окончательно укрепился в недобрых предчувствиях. Теперь он воочию убедился в том, что положение его чрезвычайно шаткое и что придется сделать хорошую мину при плохой игре, принимая условия старого вождя.
Батандо встретил его приветливо, не забывая, впрочем, подчеркнуть свое высокое положение, и обещал в следующий же день провести Ибн Яда к входу в долину, но прежде потребовал освободить всех рабов галла.
– Но тогда мы окажемся без носильщиков и слуг, и мои люди выдохнутся, – возразил Ибн Яд. В ответ Батандо лишь пожал плечами.
– Погоди хотя бы до нашего возвращения из долины, – попросил шейх.
– Ни один галла не пойдет с тобой, – сказал Батандо тоном, не терпящим возражения.
Ранним утром следующего дня Ибн Яд с арабами выступили в путь под надзором воинов галла, державшихся в некотором отдалении. Фекхуан и вчерашние рабы шли среди своих, наслаждаясь ощущением долгожданной свободы. Стимбол, от которого все отвернулись, устало тащился под присмотром двух молодых бедуинов, ничего не соображая от страха. Он все время с ужасом вспоминал об убитом им человеке, оставшемся позади в своей одинокой безымянной могиле.
На исходе второго дня после того, как был разбит лагерь, Батандо указал Ибн Яду на скалистый проход в горах.
– Там есть тропа, которая ведет в долину, – объявил вождь и добавил: – Здесь мы вас оставим, а утром
На рассвете однако обнаружилось, что галла ушли ночью.
Не теряя времени, Ибн Яд велел укрепить лагерь, в котором собирался оставить до своего возвращения женщин и детей. В полдень, поручив охрану лагеря нескольким старикам и юношам, Ибн Яд с бедуинами отправились в путь.
XV. БОЛЬШОЙ ТУРНИР
Шел третий день, как король Богун находился в пути с множеством рыцарей, оруженосцев и слуг. Покинув свой замок, расположенный на возвышенности над городом Сеполькро, Богун отправился в Ниммр, где в первое воскресенье поста начинался ежегодный Большой Турнир продолжительностью в три дня.
Колонна двигалась сплоченным строем. На ветру развевались тысячи праздничных знамен. Сверкала на солнце богато разукрашенная конская упряжь. На спинах у всадников ярко рдели красные кресты в знак прибытия в Святую Землю и, соответственно, окончания паломничества.
Внешне рыцари Богуна почти не отличались от отважных рыцарей Ниммра, разве что кожаным покрытием шлемов и иной окраской щитов.
Крепкие вьючные лошади, не уступавшие боевым по праздничному убранству, везли шатры и палатки, в которых разместятся рыцари на время турнира, а также предметы личного пользования, запасное оружие и необходимое продовольствие, так как, согласно традиции, рыцарям обеих враждующих сторон запрещалось есть из общего котла.
Большой Турнир являлся лишь коротким перемирием, вовремя которого соперники продолжали сражаться, но уже по иным правилам. Боевые действия превращались на время в праздничный спектакль и демонстрацию удали, тогда как зрители могли не беспокоиться за собственную безопасность. Вместе с тем дружеские контакты между обеими группировками не допускались, поскольку это противоречило серьезности происходящего; во время турнира бывало немало убитых, среди них в основном те, кому предназначался приз.
Приз этот вручался с целью обострения разногласий, разделявших Передних и Задних в течение вот уже семи с половиной веков, и не мудрено, ведь в качестве приза выступали пятеро девушек, которых победители увозили с собой, навсегда разлучая с друзьями и родителями. Боль разлуки смягчалась лишь сознанием того, что девушек ожидало достойное обращение в соответствии с канонами рыцарства. И все же на душе оставался горький осадок от поражения. Как бы то ни было, по окончании турнира девушки передавались королю победившей стороны и впоследствии становились почтенными супругами пяти достойных рыцарей.
Этот обычай был первоначально задуман с благородной целью сохранения рода обеих сторон путем вливания новой крови, а, возможно, и для того, чтобы нивелировать различия в нравах, образе жизни и языке.
Как правило, девушки находили свое счастье на чужбине и на судьбу не жаловались. Любая почитала за честь быть отобранной в пятерку, и желающих было гораздо больше, чем того требовалось.
Выдвинутые городом Сеполькро в качестве приза девушки ехали верхом на белых боевых конях в сопровождении почетного караула в серебряных кольчугах. Юные создания – одна краше другой – были одеты в роскошные платья и усыпаны драгоценностями.