Татуированная кожа
Шрифт:
Похоже, что подробности были известны только Спецу и двум его помощникам – столь же немногословным, так же виртуозно владеющим оружием и с тем же необычным загаром на серьезных, как боевые маски, лицах.
– Вот исходный рубеж, – на песке полигона они прочертили длинную линию. – Вы скрытно выдвигаетесь на рубеж атаки – это еще полторы тысячи метров. Объект атаки... э... двухэтажное здание, вот типа этого...
Спец указал на полномасштабный макет жилого дома. Он не был поврежден пулями и взрывами: здесь отрабатывался захват офицеров противника по месту их жительства.
– Объект
Инструктор говорил отрывисто, но емко. Предстоящая операция начинала приобретать смутные очертания.
– Кроме того, охрана уступает вам в уровне боевой и морально-психологической подготовки – вот второй плюс. К тому же они настроены на сторожевые функции и не готовы к серьезному бою. На каждый автомат дежурной смены приходится семьдесят патронов. Ваш боезапас – пятьсот патронов и пять гранат. Это решающий козырь! Вопросы есть?
– Суть боевой задачи? – спросил Шаров. – Операция проводится не ради захвата дома!
Спец внимательно взглянул на майора, уголки жестких губ едва заметно дрогнули.
– Роте будет придана особая группа под моим командованием, имеющая собственную боевую задачу. Ваша задача – деблокировать здание. После входа внутрь мы выполним свою. Еще вопросы?
– Местные условия? – снова спросил майор. – Климат, ландшафт, почва, опасные животные...
– Условия аналогичны этим. – Тяжелый ботинок инструктора постучал по покрытой песком растрескавшейся земле. – Конечно, есть свои нюансы. Еще вопросы?
– У меня много вопросов, не меньше сотни, – мрачно сказал Шаров. – Толщина забора? Может, использовать направленный взрыв? Или кумулятивную гранату? И так далее?
Спец улыбнулся. Было заметно, что его губы не привыкли к такому движению.
– Чувствую, что вы побывали за речкой [27] , товарищ майор. Нюансы мы с вами еще обговорим. И очень подробно. А пока прошу дать команду личному составу с сегодняшнего дня отращивать гражданские прически. И еще – особая рота должна быть изолирована от всех остальных...
27
Побывать «за речкой» – то же, что в стране «А».
По уважительному обращению Вольф понял, что звание у инструктора ниже, чем у Шарова. Иначе он сказал бы просто «майор».
Подготовка длилась полтора месяца. Всего четыре упражнения: преодоление колючей проволоки, проход через минные заграждения, бросок через забор, штурм здания. Работали исключительно ночами. «ППШ» были в два
– Только не валяйте в песке, – предупредил Деревянко. – Это не «калаш» – сразу заклинит!
Лейтенант вел хронометраж действий каждой боевой группы и однажды отозвал Вольфа в сторону.
– Мне кажется, Киреев не воспринимает тебя как командира. Это так?
Вольф кивнул:
– Они со Шмелевым держали шишку во взводе, я для них был салагой. Теперь Шмеля нет, а меня поставили на группу. Ему обидно, вот и пытается показывать самостоятельность.
– Короче, так, – взгляд Деревянко был холодным и жестким. – Киря сачкует на проволоке и заборе. Из-за него результат у вас на три секунды ниже, чем в других группах. Значит, они пройдут, а вас, спохватившись, начнут мочить из всех стволов. И ребятам наплевать – кем он тебя считает. Ты командир, без пяти минут орденоносец. Заставь его это понять!
Легко сказать «заставь»... Вольф почесал затылок.
Все полтора месяца особая рота жила в палатках, разбитых на пустыре за тропой разведчика. Сюда привозили пищу, отсюда строем водили в баню после ночных занятий, когда вся бригада смотрела мятые казарменные сны. Связаться с Софьей Васильевной не было никакой возможности, но Вольф постоянно думал о ней и мечтал увидеть хотя бы на расстоянии.
Такая возможность представилась Первого мая. Особую роту вывели на традиционный парад. Когда их «коробка» чеканила шаг перед невысокой трибуной, Вольф неожиданно увидел среди унылой маскировочной ткани командирских мундиров живое красное пятно. Софья Васильевна стояла между генерал-майором Раскатовым и его боевым заместителем полковником Чучкановым. Но если те с каменными лицами прижимали ладони к козырькам фуражек, то женщина весело улыбалась и махала ладошкой. Вольфу хотелось думать, что ему.
Ночью, после отработки проволоки и проходов, Вольф объявил перекур. Исходила жаром раскаленная за день земля, со стороны полигона доносились беспорядочные очереди: первый взвод отрабатывал штурм. Тяжело дышали бойцы, почти все курили.
– Слышь, я не понял, а чего эта баба на трибуне делала? – неожиданно спросил Киря.
– Она ж переводчица, – пояснил Лисенок, никогда не вникающий в суть вещей и слепо верящий объяснениям.
– Что переводить-то? – хохотнул Киря. – Знаешь песню: «Переводим мы любовь с итальянского»...
– Хватит скалиться, лучше норматив выполняй! – взревел Вольф. – Перекур закончен. На стену, вперед, марш!
– Только сели... И кому ты про норматив намекаешь? – как обычно, огрызнулся Киря.
– Не тыкай командиру! – Вольф прыгнул вперед и с размаха ударил того в скулу. – Ребят под пулеметы подставить хочешь?
Киря опрокинулся на спину, но тут же упруго вскочил.
– Ах, так!
Он рванулся к Вольфу, но Серж пнул его ногой в бок и вновь бросил на землю.
– Лежать! Из-за твоих выделок умирать никто не хочет!