Татьяна
Шрифт:
Вадим стартовал первым. Дмитрий еще копошился несколько минут с ремнем безопасности, который никак не мог найти под собой, а потом тоже выехал с территории парковки. Отец не сумел сдержать упреков. Татьяна к этому готовилась еще на выходе из ресторана.
– Куколка, я надеялся, что мы уже все проговорили, – начал он пыхтящим голосом. – Мы ведь семья. В семье нормально помогать друг другу. Я ведь делаю это не для того, чтобы выпендриться, в конце концов! Зачем ты выставляешь меня врагом? Я ведь хочу заботиться о тебе.
– Пап! – резко остановила его девушка, ударив кулачком
– Тем не менее сегодня от Вадика ты приняла помощь, а от родного отца – нет? – продолжал негодовать он, развернувшись корпусом.
– У нас с Вадимом свои счеты, – отрезала она и уставилась в окно.
Разговор на этом закончился. Дмитрий еще пару минут поглядывал боязливо то на партнера, то на его дочь. От неловкости он схватился за руль обеими руками, хотя до этого водил только левой, кладя правую на подлокотник. Отец вертелся и ерзал, недовольно цокая и хмыкая. Когда они вошли в квартиру, Татьяна сразу заперлась в комнате.
Перед сном она долго смотрела на «балерину», думая о других картинах Вадима, о нем самом, о сегодняшней встрече, об Арине и баре, который очень живо себе представляла теперь. Она уже гуляла по нему, танцевала на сцене и чувствовала смешанный запах алкоголя и дерева. В воображении разыгралось целое танцевальное представление – смесь отрывков из того, что они делали в «Дэнхсолле»: и хэллоуинский шабаш, и похищение Нового года злобным отшельником, и свадьба зомби и еще множество других. Она продолжала задавать себе вопрос, который задал Арине Иван, и пыталась найти ответ. Ее в Москве, действительно, ничего не держало. Она не имела там ни постоянного жилья, ни постоянной работы, да и друзей не успела много нажить. Русик с Муравьевой были заняты собственным бурным романом. С ними она в последнее время виделась редко, особенно после окончания курсов в школе рисования. Лада жила в Москве только из-за матери. «Адлия? У нее там тоже ничего и никого нет», – с надеждой подумала девушка. Все упиралось в Арину. Девушка решила созвониться с ней завтра. С этой мыслью заснула и проснулась.
Из кухни снова несло соблазнительным вкусом выпечки, который пробуждал стянувшийся за ночь желудок. Голод тащил девушку на кухню, где ее ждал еще надутый отец. Он продолжал за ней ухаживать: наложил кашу, приготовил кофе, вытер крошки со стола, но говорил сухо и как бы с неохотой, хотя взгляд то и дело падал на ее полусонное лицо. Она реагировала спокойно. Татьяна поражалась себе, как теперь не волновалась из-за мелочной обиды отца. Года два назад она бы билась в панике и истерике, стараясь ему угодить. Он тоже к этому привык, потому удивлялся ее равнодушию.
После завтрака она опять закрылась в комнате. До обеда звонить Арине боялась, потому смотрела мультфильм на телефоне, лежа на животе. После двух бывший директор набрала ее сама.
– Решила? – спросила она сразу после «Алло?».
– Нет, – сглотнув, ответила Татьяна и резко поднялась на кровати,
– Эти двое тут меня умоляют, – с ехидством произнесла женщина. – Внезапно мать все полюбили.
Девушка улыбнулась стене, на которой высветился в шутку недовольный образ Арины с закатывающимися глазами и вытянутым в трубочку пухлым ртом.
– Знаешь, что меня смущает?
Татьяна сначала замотала головой, а потом поняла, что собеседница ее не видит, только слышит, и ответила:
– Нет. Что?
– С этим Иваном у меня был роман, – со вздохом высказалась Арина. – Всего пару месяцев перед моим отъездом в Москву. Я думала, ничего серьезного, парень молодой, отойдет быстро. Он мне год потом еще писал. Каждый день. И раз в месяц, прямо на работу, отправлял букет алых роз.
– Ого, – вырвалось у Татьяны.
Она округлила глаза и притаила дыхание, хотя нечто подобное и ожидала услышать. Арина продолжала отстраненным бархатным голосом:
– Я его игнорировала. Думала, все равно далеко, поэтому и не парилась. А он взял и приехал. В клуб. Это еще до «Дэнсхолла» было. Застукал меня во время секса в кабинете с одним поваром. Скандал устроил.
– Оо, – протянула девушка.
Теперь ей стало ясно, почему Иван вел себя так неприветливо.
– В общем, я ему в грубой форме тогда объяснила, что мне на него плевать. Он обиделся, уехал.
– Ну, понятно, почему ты не хочешь иметь с ним дело, – вздохнула Татьяна огорченно.
– Я не закончила, – строго заметила Арина и подождала несколько секунд, чтобы девушка настроила свое внимание. – Меня смущает как раз то, что я дико хочу иметь с ним дело. Не только бизнес. Думаю, ты догадалась. И со вчерашнего вечера не могу перестать о нем думать.
– Оу.
Татьяна сначала опешила и тупо уставилась в пустую стену. Постепенно злорадная усмешка сама расползлась по лицу. Она почувствовала умиление и, хихикая, спросила тоненьким голоском:
– Арина влюбилась?
– Громко сказано. Ты знаешь, кому принадлежит мое сердце. А вот вагина…
Голос оставался спокойным и бархатным, но Татьяна чувствовала в нем легкий трепет. Она коварно прищурилась, не убирая улыбки с лица.
– Твоя вагина – уже общенациональное достояние, – не сдержалась девушка.
– Где так острить научилась, чертовка? – грозно проговорила женщина. – Поменьше водись с моими детьми.
Татьяна только рассмеялась.
– Мы с тобой в почти одинаковом положении будем, если возьмемся за это дело, – иронично заметила она, а потом насторожилась и спросила с опаской. – Тебя там никто не подслушивает?
Арина хохотнула.
– Не бойся, все чисто. Вадик уехал на работу.
Девушка выдохнула.
– Ну, мою историю ты знаешь. Меня тоже все это смущает, – начала она понуро. – Меня больше пугает не то, что в Москве ничего не держит, а то, что меня сюда… кое-кто… очень манит…
Она выпрямилась на глубоком вдохе, а затем опять округлила спину и чуть склонилась к кровати.
– У него уже давно другая девушка. Я боюсь… не сдержаться и опять ему все испортить.
– Не парься, если Вадик не захочет, он тебе этого не позволит.