Таверна «Ямайка»
Шрифт:
— Обещаю, Мэри Йеллан, больше вам не придется рассказывать о той ночи. Я страшно виню себя, что отпустил вас одну. Сейчас, когда я смотрю на ваши ясные глаза, гордо поднятую голову и решительную линию подбородка, мне не верится, что недавно вы пережили страшные ужасы. Слово деревенского священника, возможно, не имеет большого веса, но должен сказать, что я восторгаюсь вами.
Она посмотрела на него и отвела глаза, разминая пальцами крошки хлеба.
— Когда я думаю о жестянщике, — продолжал священник, после небольшой паузы, налив себе сливового компота, —
— Каким образом, мистер Дэйви?
— Ну, как же, тогда все можно было бы свалить на жестянщика.
— Вы хотите сказать, что он его тоже убил бы?
— Непременно. Для мира потеря была бы невелика, он не украшает этот свет, а мертвым принес бы хоть какую-то пользу, например, червей бы кормил. Это мое мнение. А если бы убийца знал, что жестянщик причинил вам вред, у него был бы двойной довод наказать его.
Мэри отрезала себе кусочек торта, хотя есть ей не хотелось, и усилием воли положила его в рот. Делая вид, что ест, она старалась справиться с волнением: рука, однако, так дрожала, что выдавала ее полностью.
— Не понимаю, какое отношение к этому имею я? — сказала она.
— Вы о себе слишком скромного мнения, — ответил Дэйви.
Они продолжали есть молча. Мэри — опустив голову и не отрывая глаз от тарелки. Инстинктивно она чувствовала, что он играет ею, как рыбак червяком на удочке. Наконец, она задала вопрос, который не давал ей покоя.
— Значит, мистер Бассат и остальные не очень продвинулись в поисках, и убийца еще гуляет на свободе?
— Не совсем так. Мы не теряли времени даром и кое-что сумели сделать. Например, жестянщик, спасая свою шкуру, всячески помогает следствию, хотя это и не очень много дает. Так, он рассказал, что происходило на побережье в канун Рождества, — клянется, что сам не принимал участия в разбое, — а также кое-что о ранних делах банды. Мы знаем, что в таверну «Ямайка» приезжали ночью фургоны… и прочее. Он сообщил имена участников, тех, кого он знал, конечно. Организация, оказывается, была более разветвленной, чем мы предполагали.
Мэри молчала. Она оказалась от компота и сидела, задумавшись.
— Фактически, — продолжал пастор, — он высказал мысль, что хозяин таверны «Ямайка» возглавлял дело только номинально, но получал указания от другого лица, кто-то иной руководил делом. Это, конечно, значительно осложняет расследование. Господа страшно переполошились. А что вы думаете по этому поводу?
— Такая возможность вполне реальна.
— Мне помнится, однажды вы уже высказывали такое предположение?
— Возможно, не помню.
— Если это так, то истинный убийца и руководитель банды могут оказаться одним и тем же лицом. Вы не согласны?
— Ну, почему же. Можно предположить, что так оно и есть.
— Это облегчит поиск. Мы можем не гоняться за мелкой сошкой, а поискать более крупного зверя. Это должен быть человек умный, сильный. Вам приходилось встречать
— Нет, никогда.
— Возможно, он приходил тайно, ночью, когда вы с тетушкой спали. Он не подъезжал со стороны дороги — было бы слышно. Но всегда можно прийти пешком.
— Да, эта возможность не исключена.
— В таком случае, этот человек знает болота, или, по крайней мере, знаком с местностью. Один из членов магистрата высказал предположение, что он живет где-то не очень далеко от таверны «Ямайка». Вот почему мистер Бассат намерен допросить всех жителей в радиусе десять миль, я уже говорил. Так что сеть будет затянута, и убийца не уйдет, если будет мешкать. Мы все абсолютно убеждены. Вы уже сыты? Так мало ели.
— Я не голодна.
— Жаль. Ханна подумает, что ее пирог не оценили должным образом. Я говорил вам, что видел вашего знакомого сегодня?
— Нет, не говорили. У меня здесь нет знакомых, кроме вас.
— Спасибо, Мэри Йеллан, это приятный комплимент, и я его ценю. Но вы не совсем откровенны. Вы сами рассказывали мне о своем приятеле.
— Не знаю, кого вы имеете в виду.
— Ну, полно. Разве не брат хозяина возил вас в Лонсестон на ярмарку?
Мэри сжала под столом руки с такой силой, что ногти вонзились в ладони.
— Брат хозяина? — повторила она, как эхо, выигрывая время. — Я его с тех пор не видела, думала, что он уехал.
— Нет, не уехал, находится на месте и не собирается уезжать. Он сам мне сказал. До него докатилась весть, что вы находитесь в моем доме, он просил передать свои соболезнования: «Скажите ей, что я очень сожалею», — так он сказал. Я полагаю, он имел ввиду вашу тетю.
— Это все, что он просил передать?
— Думаю, он сказал бы больше, но нас перебил мистер Бассат.
— Мистер Бассат? Он присутствовал при вашем разговоре?
— Ну, конечно. В комнате было несколько джентльменов, это было вечером, когда совещание подходило к концу, перед тем, как я выехал из Северного Холма.
— Что делал Джоз Мерлин на этом совещании?
— Думаю, он имел право на это, ведь он брат покойного. По нему не было заметно, что он очень скорбит об утрате, но, возможно, между братьями не было взаимопонимания.
— Его допрашивали?
— С ним беседовали целый день. Молодой Мерлин производит впечатление неглупого человека. Его ответы поражают проницательностью. Видно, у него голова совсем не такая, как у брата. Вы говорили мне, если не ошибаюсь, что он конокрад.
Мэри кивнула, пальцы непроизвольно сжимали скатерть под столом.
— Возможно, он этим промышлял за неимением лучшего заработка, — продолжал священник, — но когда представилась иная возможность, он решил воспользоваться своими умственными способностями, и кто может осуждать его за это? Уверен, что ему хорошо заплатили.
Мягкий голос викария хлестал по нервам, впивался иголками в сердце. Мэри почувствовала свое поражение, дальше было невозможно играть в безразличие. Она подняла голову, в глазах застыло ожидание новой беды.