Тай-Пэн

Клавелл Джеймс

Брок остановился, часто дыша.

– Так это правда. Ты слышал, Горт? – Оба, отец и сын, прыгнули к Нагреку одновременно, но Брок оказался быстрее, и от удара его кулака Нагрек свалился без сознания. Брок оттолкнул Горта в сторону. – Погоди!

– Но, Па, эта свинья...

– Погоди! Твоя матушка сказала, что бедная девочка поначалу боялась даже рот раскрыть. Тесс думает, что раз он ее потрогал там, у нее теперь будет ребеночек. Но Лиза говорит, что Тесс еще невинна. Он только лапал ее, благодарение Богу!

Когда Брок перевел дыхание, он раздел Нагрека донага и подождал, пока тот придет в себя. Потом он оскопил его. И забил до смерти.

Глава 6

– Ты хотел меня видеть, отец? – Лицо Кулума было белым, как мел,

Струан стоял на вершине холма с биноклем на шее и ножом за поясом. У его ног лежал сложенный боевой цеп. Он неотрывно наблюдал за Кулумом с того самого момента, как юноша прибыл на берег, и видел, как тот вошел в долину и поднялся на холм. Ветер к утру разогнал облака, и солнце, встававшее на горизонте, обещало ясный день.

Струан показал рукой вниз:

– Вид отсюда замечательный, а? – Кулум не ответил. От пламени, полыхавшего в глазах отца, у него подгибались колени. – Ты не согласен со мной?

– Церковь будет... все будут...

– Не нужно рассказывать мне о церкви, – прервал его Струан. – Ты слышал про Брока? – Его голос звучал слишком мягко, слишком спокойно.

– Что с ним?

– Ночью на него напали. Пираты перерезали якорный канат, и судно вынесло на берег. Потом они взяли его на абордаж. Разве ты не слышал выстрелов?

– Слышал. – Кулум был в подавленном настроении. Бессонные ночи, пришедшее вслед за ними понимание, что только он один может спасти компанию, решение обмануть Лонгстаффа, которое он принял и осуществил – он чувствовал себя выжатым, как лимон. – Только я не знал, что это были пираты.

– Они самые. В гавани Гонконга. Как только туман рассеялся, я побывал у Брока. Он сказал, что потерял семерых и капитана.

– Горта?

– Нет. Нагрека Тума. Бедняга умер от ран. Горта тоже ранили, но не опасно. – Кулуму показалось, что лицо Дирка Струана сделалось жестче. – Капитан погиб, защищая свой корабль. Вот как должен умирать мужчина.

Кулум закусил губу и окинул взглядом холм. Сердце бешено колотилось у него в груди.

– Ты хочешь сказать, что это моя Голгофа?

– Я не понимаю тебя.

– Я о капитанах, которые умирают, защищая свои корабли. Это мой корабль – вот этот холм, – разве ты не это хотел сказать? Ты спрашиваешь меня, хочу ли я умереть, защищая его?

– А ты хочешь?

– Я не боюсь тебя. – Слова царапнули пересохшее горло Кулума. – Есть законы против убийства. Я знаю, мне не справиться с тобой, и ты можешь убить меня, но тебя за это повесят. Я пришел без оружия.

– Ты думаешь, я бы смог убить тебя?

– Если бы я встал на твоем пути – да. А я встал на твоем пути, не так ли?

– В самом деле?

– Ты всегда был для меня Богом. Но за тридцать дней, что я прожил здесь, я узнал, кто ты на самом деле. Хищник. Убийца. Пират. Торговец опиумом. Прелюбодей. Ты покупаешь и продаешь людей, вертишь ими, как хочешь. Ты наплодил ублюдков и гордишься ими, и от твоего имени разит так, что порядочным людям приходится затыкать нос.

– Кто эти порядочные люди?

– Ты хотел меня видеть. Я пришел. Говори, чего ты хочешь, и давай покончим с этим. Я устал играть роль мышки перед твоей кошкой.

Дирк Струан поднял свою сумку и повесил ее на плечо.

– Пошли.

– Куда?

– Мне нужно поговорить с тобой наедине.

– Мы сейчас одни.

Струан показал головой на корабли в гавани.

– Там есть глаза. Я чувствую, что они смотрят на нас. – Он показал на берег, пестревший фигурками китайцев и европейцев. Торговцы меряли шагами свои участки. Дети уже играли. – За нами наблюдают отовсюду. – Он вытянул руку к вершине утеса на западе. – Вот куда мы пойдем.

Утес был почти горой. Он поднимался на четыреста метров, скалистый, одинокий, угрюмый.

– Нет.

– Тебе не под силу туда подняться? – Струан прочел ненависть на лице Кулума и подождал ответа. Кулум упорно молчал. – Ты, кажется, сказал, что ничего не боишься.

Он повернулся и зашагал вниз с холма, а потом стал взбираться по склону утеса. Кулум, снедаемый страхом, постоял в нерешительности, потом, увлекаемый волей Струана, двинулся следом.

Карабкаясь вверх, Струан понимал, что затеял еще одну опасную игру. Он не останавливался и не оглядывался назад, пока не добрался до самой вершины. Она была покатой, и по ней вовсю гулял ветер. Он обернулся и увидел далеко внизу Кулума, с трудом поднимающегося по каменной круче.

Он повернулся спиной к сыну.

Панорама, открывшаяся перед ним, была необъятна. И величественно прекрасна. Солнце сияло высоко в голубом небе, Тихий океан расстилался под ним сине-зеленым ковром. С этого ковра поднимались вверх коричнево-зеленые горы островов: Поклью Чау на юго-востоке, Лан Тао, огромный, больше Гонконга, остров в пятнадцати милях к западу, и сотни маленьких пустынных островков и голых скал, окружавших архипелаг Гонконг. В свой бинокль он отчетливо видел каждый корабль в бухте, к северу лежал Большой Китай. Он видел флотилии джонок и сампанов, лавировавших в проливе Лан Тай, они направлялись к западным подходам к Гонконгу. Еще большее их количество возвращалось к устью Жемчужной реки. На севере и на юге, на востоке и на западе – везде он наблюдал на море оживленное движение: патрулирующие воды острова фрегаты; джонки и сампаны, занятые промыслом рыбы, но ни одного торгового судна.

Что же, подумал он, через несколько недель придет конец второй войне, и тогда торговцы опять станут хозяевами моря.

Кулум взбирался вверх по тропинке, проложенной Струаном. Он почти совсем выбился из сил, и только упорство заставляло его передвигать ноги. Его одежда порвалась во многих местах, лицо было исцарапано колючками. Но он продолжал подниматься.

Наконец он выбрался наверх. Грудь его ходила ходуном, ветер трепал полы сюртука.

Струан сидел на земле с подветренной стороны, спустившись на несколько футов по склону. Перед ним белела расстеленная скатерть, на которой стояла еда и бутылка вина.