Таящийся ужас 3
Шрифт:
Миссис Хинтон подняла на нее взгляд. Ее глаза сузились, на губах заиграла лукавая улыбка.
— Интересно, что же тебе сегодня сказал наш молодой доктор? Что мне стало хуже, да? Сумасшедшая старуха, так, наверное, он называет меня? И ему очень бы хотелось запереть меня в каком-нибудь приюте, так ведь? Ну давай, говори.
— Мама, не глупи. Разумеется, ничего подобного он не сказал. Доктор Бурлей очень внимателен к тебе. Если хочешь знать, он сказал, что самочувствие твое совсем неплохое, но тебе требуется отдых и хорошее питание, чтобы снова набраться сил. Сам он намерен прописать тебе специальную диету, а мы хотим
— Иными словами, он боится оставлять меня одну, не так ли? — Миссис Хинтон в гневе отбросила вязанье, и оно упало на пол. — Я этого не потерплю, ты слышишь? Не потерплю. Обходиться со мной так, будто я какая-то преступница или сумасшедшая!
Она явно разжигала в себе ярость; лицо ее покрыла пунцовая краска, а в уголке рта скопилась и медленной струйкой потекла к подбородку тоненькая полоска пены.
— Успокойтесь, миссис Хинтон, — умиротворяющим голосом вмешалась сестра Чартерис, — не к чему так волноваться. — При этом она выразительно посмотрела на миссис Уиллоуби, словно желая сказать: «Уходите. Я сама с ней справлюсь».
— Вы хотите избавиться от меня. Вы все сговорились, чтобы выжить меня отсюда. Я знаю, это так!
— Ничего подобного, мама. Зря ты вбиваешь себе в голову подобные мысли. Извини, мне сейчас надо идти — Мери ждет меня.
— Мери единственная, кто действительно любит меня, — воскликнула старая дама, в приступе жалости к самой себе раскачиваясь грузным телом вперед-назад и ударяясь им о спинку кресла. — Значит, доктор прописал мне специальную диету, так? И что же это за диета? Как я полагаю, мне знать об этом не положено?
— Ну что ты говоришь, дорогая? Он прописал тебе побольше молока, всевозможные супы и слегка поджаренное мясо — чуть тронутое огнем, чтобы только можно было есть. И поменьше крепкого чая, — со смехом добавила она.
— Значит, мне и чаю толком не попить, — ворчливо проговорила миссис Хинтон. Ее дочь воспользовалась моментом, на цыпочках вышла из комнаты и спустилась в холл, где ее ждала Мери. Маленькое личико светилось здоровьем под ярко-красным беретом, а из-под пальто торчали длинные, тонкие, милые жеребячьи ножки в черных шерстяных чулках.
— Ну пошли, мамочка, — проговорила девочка. — Сколько можно ждать!
Они направились в торговую часть города: Джоан Уиллоуби, совсем молодая и простая, в костюме из джерси, и Мери, смеющаяся и прыгающая вокруг нее.
Тем временем в спальне миссис Хинтон сестра Чартерис что было сил пыталась успокоить свою пациентку, которую сама про себя тайком считала злобной старухой и полагала, что ей самое место в сумасшедшем доме. Никто лучше нее не знал сварливый характер этой престарелой дамы. Что до миссис Уиллоуби, то та отличалась слишком добрым нравом. И не надо позволять маленькой девочке свободно бегать и прыгать в обществе этой мегеры. В следующий раз, когда придет доктор, она обязательно скажет ему об этом. Ведь черт знает что может произойти, если в присутствии Мери у миссис Хинтон случится один из ее припадков!
Сестра Чартерис с явным удовольствием окинула взором свое хорошо сложенное тело. Уж она-тосможет о себе позаботиться. Ребенок — другое дело. Она с радостью восприняла известие о том, что теперь у них будет ночная сиделка. Давно уже надо было подумать об этом.
Сестра Чартерис подергала носом.
— Еще одно слово, миссис Хинтон, — резко бросила она, — и вы к чаю не получите свое яйцо.
Она нередко пользовалась чувствительностью старой леди к мерам дисциплинарного воздействия: уже на самых ранних стадиях своего общения с миссис Хинтон ей стало ясно, что это был самый простой способ держать ее в руках. Старуха довольно желчно, даже с ненавистью посмотрела на нее. Затем она угрюмо ухмыльнулась и наклонилась, чтобы подобрать валявшееся у ног вязанье, после чего в комнате воцарилась тишина — почти полная, если не считать редкого шелеста страниц в руках сестры Чартерис да робкого позвякивания спиц наконец-то успокоившейся миссис Хинтон.
Минула неделя после того, как в доме появилась ночная сиделка — крупная шотландка по имени Флора Макбрайд. Внешне походившая скорее на мужчину, чем на женщину, она в свободные от дежурства часы предпочитала наряжаться в бледно-розовые и голубые тона, весьма слабо гармонировавшие с ее внешностью, и пересказывать бесчисленные истории, в которых приятели именовали ее не иначе как «Флосси» или «Фло». Естественно, неоднократно упоминалось, что ей с трудом удавалось избегать или отвергать бесчисленные и при этом настойчивые притязания со стороны мужчин.
Миссис Хинтон отнеслась к ее появлению довольно спокойно, и, если не считать ее почти постоянной сдержанности и даже суровости в общении с окружающими, можно было сказать, что новое знакомство прошло без особых усилий. Вместе с тем она с подчеркнутым беспокойством относилась к своему здоровью и непрерывно бомбардировала и Джоан, и обеих сестер вопросами по поводу своего здоровья, а также того, насколько эффективной, на их взгляд, оказалась новая диета, которую ей прописал доктор. Помимо этого она долгими часами сидела в кресле, сложив руки на коленях и устремив неподвижный взгляд на пламя камина, не обращая никакого внимания на адресованные ей слова и лишь изредка растягивая губы, чтобы выдавить какие-то слова.
Сестра Чартерис регулярно докладывала доктору Бурлею о визитах Мери к старой даме, и тот неизменно соглашался с ней, что чем реже ребенок будет видеться со старухой, тем это лучше скажется на его здоровье. При этом он пояснил Джоан, что, если девочка совсем перестанет заходить в комнату к бабушке, это неизбежно ранит сердце старой леди, однако добавил при этом, что «будет нелишним максимально растягивать промежуток времени между каждым визитом. С учетом того, что ваш ребенок не вполне осознает, что бабушка не окончательно поправилась, нам приходится заботиться о существе столь нежного возраста. Можете себе представить, какое потрясение ждет ее, если она неожиданно испугается приступа».
Он стоял, прислонившись спиной к камину, засунув одну руку глубоко в карман брюк, а другой небрежно поигрывал цепочкой от часов.
— Более того, — продолжал он, — я должен предупредить вас, что все это не может продолжаться более нескольких месяцев. В состоянии вашей матери не отмечается ни малейших признаков улучшения и, боюсь, вы все же будете вынуждены согласиться с тем, чтобы поместить ее в приют или что-то вроде этого.
Вечером, когда Джоан поднялась, чтобы пожелать старой леди спокойной ночи, миссис Хинтон доказала: