ТАЙЦЗИЦЮАНЬ:Классические тексты Принципы Мастерство
Шрифт:
Классические сочинения о тайцзицюань представляют собой не что иное, как попытку расположить эти перлы жизненной и притом всецело практической мудрости в некоем композиционном единстве – прообразе актуальной цельности и внутренней полноты просветленной жизни в ее спонтанном, совершенно естественном движении. В сущности такова природа канонического текста, который во всех своих формах указывает на жизненную – и живую – цельность человеческого существования. Эта цельность, однако, несет в себе внутренний разрыв, никогда не именуется и, в сущности, значимо отсутствует в сообщении; она удостоверяется собственной предельностью, актом самопреодоления. В ее свете слова порождаются и определяются обступающим их безмолвием.
Помещенные ниже переводы классических текстов тайцзицюань, особенно ранних, демонстрируют жанровое двуединство китайской традиции, состоящей, с одной стороны, из «песенных наставлений», а с другой – из «рассуждений» (в действительности больше похожих на гирлянду афоризмов). Отметим эти важные детали: если перед нами сообщение, то в виде песни, поэтически насыщенное и по природе своей, скорее, иносказательное; если повествование, то такое, которое управляется разрывом, безмолвием, окружающим и разделяющим отдельные высказывания. Сочетание двух этих факторов не позволяет живой традиции окончательно застыть в раз и навсегда установленных формулах. В ней все высказывания имеют характер экспериментальных, предположительных суждений, хотя суждения эти с безупречной точностью определяют изначальную реальность в человеческом существовании. Поиск этой реальности бесконечен, но и прагматичен. Еще и сегодня среди учителей тайцзицюань бытуют сентенции, образы и поговорки, употребляющиеся только в устной речи, целиком обусловленной «текущими обстоятельствами». Вообще устные наставления, как зафиксировано и в канонических сочинениях тайцзицюань, наиболее высоко ценятся мастерами этого искусства. Их состав изменчив: некоторые из них предаются забвению, но каждый учитель вводит в оборот какие-то новые образы, примеры, наблюдения. В сущности каждый мастер вырабатывает свой собственный язык описания опыта, составляющего «секрет» тайцзицюань. Некоторые понятия и суждения обрастают разными и даже противоречащими друг другу толкованиями. Понятно, почему так происходит: устная речь благодаря своей переменчивости наилучшим образом соответствует стихии творческих перемен жизни и одновременно ограждает от косности умозрительных фикций, не дает обрести самостоятельное существование знанию, оторванному от внутренней правды духа. Поиск новых формулировок, творение традиции в тайцзицюань продолжаются и сегодня и даже с большей энергией, чем прежде. Требуется немало времени для того, чтобы из этого потока устной речи выпали те кристаллы мудрости, которые будут приобщены к каноническому корпусу тайцзицюань.
Отмеченным особенностям классических текстов тайцзицюань соответствует известная неоднородность их содержания. Образы и понятия, относящиеся к медитативным состояниям и внутреннему преображению тела, соседствуют в них с советами, касающимися практики рукопашного боя. Связь того и другого как раз и составляет «секрет» мастеров тайцзицюань, о котором они и сами не в состоянии ясно и доходчиво поведать миру, потому что они говорят о реальности, превосходящей разделение мира на субъект и объект. Любое их слово предает их правду. Но тот же язык как структура, порождающая смысл, есть точное воплощение их правды.
Итак, канон тайцзицюань оправдывается собственной… границей. Недаром его исходной формой является афоризм – вид словесности, который сам ограничивает и устраняет себя. Канонический текст не дает какого-либо предметного знания – ни теоретического, ни практического. Он учит знающему неведению. И в этом смысле выступает точным аналогом нравственного совершенствования. Ибо этическое начало в человеке в своем пределе есть способность соотнести себя с безмерным. Чтение классических текстов тайцзицюань – это на самом деле упражнение в смирении, обуздании гордыни разума, развитии внутреннего (не)видения, утончении духовной чувствительности. Такое чтение есть совершенно необходимое условие успеха в занятиях тайцзицюань. Через него человек, как заповедано древней мудростью, обретает второе рождение. А ведь тайцзицюань требует «переменить свои кости», т.е. обрести совсем новое чувствование мира и новое отношение к жизни.
Отдельно стоит проблема иерархии текстов, присущей любой традиции Мы должны говорить о присутствии в текстах не только различных степеней осмысленности, но и принципиальных различий между природой смысла в каноне, комментарии к канону и обыденном языке. Признак каноничности – наличие в тексте символической, беспредметной глубины («тайны»), упраздняющей обычные значения слов. Канон, как уже говорилось, не сообщает о реальности, а приобщает к ней. Комментарий есть попытка объяснения тайны канона посредством предметного значения слов. В Древнем Китае еще до появления жанра комментария грань между каноном и толкованием выражалась в разделении корпуса текстов традиции на «внутренние» и «внешние». Подобная классификация, заметим, воспроизводит строение клана с его разделением на главную и боковые ветви.
В литературном наследии тайцзицюань жанр комментария не был принят: новые тексты по принятому с древности образцу просто добавлялись к уже существующему своду, хотя нередко наделялись более низким статусом. Несмотря на то, что разделение между каноном и позднейшими прибавлениями здесь несколько размыто, оно присутствует вполне отчетливо. К числу собственно канонических текстов можно отнести следующие: «рассуждение» и «канон» тайцзицюань, семь песенных наставлений, «Песнь о тринадцати конфигурациях силы», «Песнь о рукопашном бое», «Идущее от сердца разъяснение тринадцати конфигураций силы» и некоторые другие небольшие сочинения, в частности, «Песнь о передаче тайны». Остальные тексты носят характер разъяснений к этому каноническому корпусу, что, разумеется, не делает их менее ценными и значимыми. Наконец, книги современных мастеров тайцзицюань, особенно в жанре «записанных речей» (юй лу), дневников и т. п., дают еще более конкретное и личностно окрашенное описание опыта и практики тайцзицюань.
Все сказанное, конечно, не отменяет необходимости тщательного критического разбора дошедших до нас текстов – наоборот, а Гогйоп требует его. Читатель должен выявить все смысловые нюансы их лексики и синтаксиса, всю игру смысла в этих образах жизненного динамизма – только так он сможет в полной мере оценить природу стоящего за ними опыта и подлинный смысл хранимых традицией тайцзицюань комплексов движений. По этой причине переводчик постарался сохранить в неприкосновенности оригинальный облик китайских текстов, отметить основные разночтения в них, а кроме того, дополнить перевод комментариями китайских мастеров. Результатом стало далеко не всегда гладкое чтение, но шероховатости русского перевода имеют совершенно определенную цель: они призваны обнажить непривычную для русского читателя глубину жизненного опыта, скрытого в словесном наследии традиции.
Отметим в заключение, что чтение классики тайцзицюань может иметь двойное назначение. Оно предполагает и тщательное вдумывание в отдельные понятия, и постижение смыслового, хотя и отсутствующего в тексте, единства, казалось бы, разрозненных изречений. Только так можно прийти к постижению главного идеала тайцзицюань: вечнопреемственности духа, сокрытой в «ежемгновенном пробуждении», неустанном бодрствовании сознания.
Но, конечно, всегда остаются чисто практические проблемы перевода – терминологические, стилистические, лексические. Переводчик попытался решить их в соответствии с изложенным здесь взглядом на жанровые особенности классических текстов тайцзицюань. В любом случае китайские термины надо как-то переводить… Или не переводить. Некоторые западные авторы оставляют в транскрипции едва ли не все китайские понятия, добиваясь, конечно, точности вербальной передачи оригинала, но не способствуя пониманию этих текстов. Автор этих строк предпочел перевести ключевые понятия тайцзицюань на русский язык и старался везде оставаться верным выбранному варианту. Переводы некоторых ключевых терминов, таких, как сила-цзинь, «сердце», «воля» и др., оговорены в соответствующих частях исследования. Несколько особняком стоит термин «ши», который в зависимости от контекста переводится как «сила обстоятельств», «конфигурация силы» и даже «потенциал ситуации». В то же время во избежание недоразумений переводчик решил оставить в транскрипции целый ряд технических терминов тайцзицюань, прежде всего – понятия ци (иногда именуемого энергией), а также названия восьми классических способов применения внутренней силы. Существующие версии их перевода на западные языки скорее затрудняют, чем облегчают их понимание. Однако переводчик позаботился о том, чтобы читатель получил полное представление о смысловых нюансах основных терминов и их различных толкований, бытующих в традиции.
В предлагаемых ниже переводах учитываются мнения западных и отечественных переводчиков – Р. Амакера, Б. Ло, У. Ляо, Л. Суэй-ма, Д. Уайла, Р. Ландманна, А. О. Милянюка и др. – но, как правило, предлагается новая версия, основанная на личном опыте и познаниях переводчика, а пуще того мнениях китайских знатоков. Ничего удивительного: канонический текст не может не быть общим достоянием последователей традиции и всегда несет в себе большую смысловую вариативность, дающую ему долгую жизнь в истории.
Перейдем к вопросу о состоянии и характере литературного наследия тайцзицюань. История современных публикаций текстов тайцзицюань начинается в 1912 г., как раз с установлением в Китае республиканского строя, когда Гуань Байи из Пекинского общества исследования физической культуры издал книгу под заголовком «Каноны тайцзицюань» (Тайцзицюань цзин). В книгу вошли материалы, полученные издателем от Ян Чэнфу, и именно в ней этим текстам был присвоен почетный статус «канонов» (цзин). В последующие два десятилетия появились еще несколько подобных изданий, среди которых следует отметить книги Сун Шумина (1916), Сунь Лутана (1924), Сюй Лунхоу (1921), Сюй Чжии (1927) и Чэнь Вэймина (1925). Последний автор снабдил важнейшие сочинения своими комментариями, очень скоро ставшими классическими (но все же, заметим, не считающимися среди мастеров тайцзицюань безупречными). Особо следует отметить оставшийся в рукописи сборник биографий мастеров тайцзицюань из Юннаня под заголовком «Кулачное искусство Юннаня» (1931).