Тайфун
Шрифт:
— Какая, святой отец? — раздалось со всех сторон сквозь чавканье.
Кхюен не утерпела:
— Скоро вас посетит один человек… отец…
Сан, нахмурившись, перебил ее:
— Правильно говорится: язык мой — враг мой. Пока рано знать, кто он, но верьте мне, он придет. Теперь же обсудим некоторые практические вопросы. Брат Нионг и сестра Нян, вы сделали все, что от вас требовалось?
Оба в смущении потупились.
— Вы хоть добились, чтобы отец Тап отказался благословить этот брак?
— Я написал жалобу в местный административный комитет, — промямлил Нионг, — но пока не получил ответа.
Вмешалась торговка Лак:
— Уверена, что комитет уже рассмотрел твою жалобу, но проку от этого не жди. А отец Тап…
Сразу несколько человек перебили ее.
— Этот коммунистический патер никого не
Отец Сан улыбнулся.
— Это было бы прекрасно. А скоро ли свадьба молодых грешников?
Нян тяжело вздохнула.
— Точно не знаю, но вот-вот они назначат день. Активистка Май из Сачунга и молодежный вожак Донг помогают им во всем этом деле.
Мэй не утерпел и злобно выругался:
— Чтоб их разорвало! Голь перекатная: три пачки табаку да четыре щепотки чаю имеют, а свадьбу играть собираются!
Торговка Лак, взглянув исподтишка на Нионга, заметила:
— Ай даже малой части своего долга Нионгу вернуть не сможет. А как он потратился — страшно вспомнить: шесть свиней для стола забили, два воза рыбы привезли, а сколько всякого другого, и не упомнишь. Вот уж действительно тварь неблагодарная! А в каком достатке жила! Видно, нечистый ее попутал. Хотела бы я увидеть ее нахальную рожу здесь.
Сан попытался утихомирить разошедшуюся старуху:
— Не поминай всуе прошлое. Ясно одно: если им удастся сделать по-своему, то будет пример для других. Все, кому не лень, начнут нарушать святые обычаи и порядки. Брат Нионг и сестра Нян, надо сделать все, чтобы не допустить этой свадьбы.
Нионг испуганно пробормотал:
— Но я и так уже все сделал. Что я могу еще?
— Это не разговор, — покачал головой Сан. — Надо действовать решительно. Они не осмелятся освятить свой брак в церкви, побоятся, что их забросают камнями. Но этого мало — надо натравить против них всю деревню, заставить их бежать отсюда.
Мэй пробурчал:
— Может, устроить им шуточку, как однажды в Суанха?
Лак одернула его:
— Ты что, парень, за решетку захотел?
Отец Сан проговорил словно бы про себя:
— Конечно, нож или палка — крайнее средство. Но есть случаи, когда приходится и ими пользоваться. Лучше, однако, перехитрить врага. Нионг и Нян, ближайшие родственники Ай, должны обвинить грешницу в том, что она позорит семью, нарушает установленные церковью законы. Мэй и Тан займутся всем остальным, организуют и соберут кого следует, пригрозят кому следует, а может, и силу применят. Но раскрываться ни в коем случае нельзя. Удастся спровоцировать скандал — хорошо, но чтобы вас при этом не было! Если станут вас проверять, ваш первый ответ — ничего не знаем, ничего не видели, не присутствовали. С богом, господа! Как говорится, лиха беда начало!
Мэй осклабился, показав свои желтые прокуренные зубы. Отец Сан знал, к кому он обращался с провокационным призывом. Отец Мэя долгое время был одним из приближенных Хоана. Поэтому парень вырос в богатстве и лени, счета деньгам не знал, жил в свое удовольствие. Никогда ничему не учился, в четырнадцать лет стал вожаком шайки хулиганов. Когда ему исполнилось двадцать, произошла революция. Новая власть несколько утихомирила Мэя, и ему даже пришлось работать. Но когда приморье захватили французы, объявив этот край автономной католической провинцией, Мэй закусил удила, словно взбесившийся конь. Он стал личным телохранителем отца Хоана. Учитель и ученик стоили друг друга: оба любили истязать людей, стрелять в них, проливать кровь. Однако звездная пора их быстро кончилась, и Мэю пришлось затаиться, взращивая свою ненависть до лучших времен. Жизнь такая казалась ему пыткой: он пахал землю, сажал рис, носил удобрения на поле, ненавидя все это до крайности. Он был рожден, чтобы разрушать, а не созидать. Любимым его занятием стала игра на кларнете, которой он научился в отряде отца Хоана. Напившись до чертиков, он играл «Марсельезу», после чего падал под стол и засыпал. Когда у Мэя чесались руки, он бил жену — тренировался, как он говорил. Если же избитая женщина начинала кричать, он брал в руки кларнет и наигрывал веселые мелодии.
Односельчане не любили Мэя, избегали его. Сам он боялся в деревне только Тиепа и Выонга. Каждый раз, когда он сталкивался с Тиепом на улице, тот пристально смотрел ему в глаза, и Мэю делалось не по себе, словно его уличали в преступлении. Той силе, что чувствовалась в Тиепе, Мэй ничего не мог противопоставить. Тиеп метко стрелял. Мэй сам убедился в этом, увидев однажды, как Тиеп бил влет уток над рисовыми полями: выстрел — и утка падала на землю! Да, к такому в руки лучше не попадаться! От голоса Тиепа вздрагивал даже отец Хоан. Мэй ненавидел Тиепа лютой ненавистью, страшась показать ее, и ждал только удобного момента, чтобы расквитаться с тайным врагом своим.
С Выонгом же Мэй столкнулся однажды по чистой случайности. Как-то на строительстве плотины в прибрежном районе парни из деревни Намдонг вызвали местных помериться силами в борьбе. Выонг положил на лопатки двоих и получил в качестве премии четыре сигареты. И тут появился Мэй. Никто не хотел с ним бороться, хотя он пообещал в случае своего поражения купить победителю целую пачку сигарет. Все знали, что борется Мэй нечестно. А он распалился, снял брюки, рубашку и, оставшись в одних трусах, ходил, выпятив грудь, грубо подзадоривал всех подряд, и своих и чужих: «Что, нет среди вас смелых? Конечно, кто возится только с женой да ребятишками, тому здесь делать нечего. Это забава мужская». Люди, не глядя на него, стали расходиться, тогда Мэй злобно заорал: «Эй, Выонг, щепок! Отдавай-ка свои четыре сигареты, ты меня боишься — значит, я их заслужил больше твоего!» Этого Выонг не стерпел. Вспыхнув от гнева, он повернулся и пошел на Мэя. Зрители подбадривали его возгласами: «Всыпь этому хвастуну, Выонг!» Борцы вошли в круг и, толкая друг друга, как буйволята, начали разведку боем, стараясь нащупать слабые стороны противника. Мэй думал, что Выонг, только что два раза боровшийся, уже устал. Он попытался применить несколько очень рискованных и опасных приемов, которые в случае удачи могли застать противника врасплох и вынудить его сдаться. Но Мэй не знал, что в партизанском отряде Выонг освоил и такие приемы, и многие другие, о которых Мэй даже понятия не имел. Выонг легко ушел от опасности. У Мэя, который перед этим изрядно выпил, уже дрожали от напряжения ноги, в глазах темнело. Стоило ему чуть ослабить внимание, и Выонг обхватил его, сжал с такой силой, что у бывшего карателя захрустели кости. Выонга подбадривали: «Давай, Выонг! Жми еще сильней! Молодец, Выонг! Дави его!» Мэй, теряя последние силы, попытался исподтишка ударить Выонга в солнечное сплетение. Но Выонг заметил маневр противника и молниеносно отпрыгнул. Не ожидавший этого Мэй проткнул воздух и, потеряв равновесие, рухнул на землю, рассадив себе нос. Несмотря на боль, он вскочил и яростно бросился на Выонга. Теперь зрители уже кричали: «Хватит! Дай только ему напоследок, Выонг, чтобы он унялся!» Мэй горячился, забывая об осторожности, а Выонгу надоело терпеть подлые приемы Мэя, и он, захватив руку противника, бросил его через правое бодро. Теперь Мэй поднялся с трудом и, понимая, что проиграл эту схватку, поплелся хромая домой. С того дня Выонг стал первым врагом Мэя. Мэй мечтал схватиться с ним на ножах, был уверен, что в этом деле окажется искуснее Выонга, и тогда уж тот получит за все сполна.
Собрание закончилось, люди начали расходиться, пробираясь через сад на улицу. Отец Сан задержал только двоих — Мэя и Тана. Мэю он напомнил о его опыте кулачного бойца и поручал ему в ближайшее время устроить потасовку и непременно участвовать в ней и самому. Затем он обратился к Тану:
— Мы нуждаемся в твоей помощи, брат Тан, и возлагаем на тебя ответственное поручение, и котором ты будешь действовать в одиночку: надо убрать коммунистического вожака селения.
— Это кого? — вздрогнув, спросил Тан.
— Тиепа, — чуть слышно произнес Сан.
Тан даже взмок от неожиданности. «Ничего себе задание! Как его выполнить? Никто в деревне не таит на Тиепа зла, значит, никого не натравишь. Как же быть?» — мгновенно промелькнуло в мозгу Тана.
Увидев побледневшее лицо Тана, Сан усмехнулся.
— Ты вполне справишься, у тебя сильный характер, ты не привык распускать язык. Сделаешь свое дело и сразу исчезнешь — никто тебя не найдет. А Тиепа убрать чрезвычайно важно. Именно он поддерживает эту чертову свадьбу. Он наш главный враг, он нарушает наши обычаи и законы, установленные предками и церковью. Мы долго терпели, но всякому терпению приходит конец. Пора действовать решительно. Вот несколько сот донгов, они пригодятся тебе, Тан. Итак, с богом!