Тайна алмазного берега
Шрифт:
Мы с Альфонсом отправились в буфет опрокинуть по стаканчику. А что нам еще оставалось делать во дворе, где повсюду, средь чудовищного шума-гама, сновали представители всех видов оружия французской армии?
– Так где ты был ночью? – повторил свой вопрос Альфонс.
– Гонялся за Турецким Султаном.
Пьяные солдаты вовсю горланили песню, в такт грохая кулаками по столу. Шум, хриплые выкрики, сизый дым, запахи перегара и пота…
– Столько всего приключилось за одну ночь… Вплоть до любовной истории… В общем, надо бы срочно поговорить!
Красивое лицо Альфонса на миг помрачнело. Он указал глазами в сторону ближайшего столика.
– Вон там… один субъект меня подстерегает. Аккурат из-за любовной истории.
Я глянул туда. Плюгавый, щупленький человечек с желтой физиономией не сводил темных горящих глаз с моего друга.
– Тебя, говоришь, подстерегает? А зачем?
– Пришить хочет, – Альфонс опрокинул в себя спиртное. – Любовные истории до добра не доводят, – произнес он со странным выражением лица. – Ладно, ничего не попишешь… Ты обожди меня здесь, а я гляну, что там с нашими – толстяком и норвежцем.
Альфонс ушел, а желторожий сосед горящим взором впился теперь в меня.
Терпеть не могу забияк. Вечно они мутят воду, мнится им, будто бы они сильнее всех, вот и лезут на рожон. И наконец настолько мне осточертел этот придурок, который знай пялится не мигая, что я не выдержал и говорю ему вежливенько:
– Чего уставился?
Он встал из-за стола и попер ко мне. Сразу видно, на драку напрашивается, руки чешутся.
– Это ты мне, что ли?
– Ты, может, глухой? – спрашиваю сочувственно.
– Изволь обращаться к человеку, как положено!
– Да пошел ты… – отвечаю я деликатно, а он… Залепил мне такую оплеуху, что я шмякнулся об пол, увлекая за собой стол, стул, стаканы. В глазах у меня потемнело.
Спросите кого угодно: в затрещинах, зуботычинах разных я дока, но така-ая мне и во сне не снилась. Словно потолок обрушился на голову.
Мастерский удар вызвал всеобщее одобрение, аплодисменты, а некий мировой чемпион с подмоченной репутацией, протрубивший в легионе уже три с лишним года, утверждал, что такую оплеуху видел только на стокгольмской Олимпиаде во время боксерского матча, когда дежурный полисмен призвал к порядку разбушевавшегося на трибуне болельщика в шляпе.
Едва я успел подняться, мой противник снова ринулся в атаку, но я отскочил и продемонстрировал публике свой знаменитый прямой слева. Да-да, замечу без лишней скромности, что этот мой удар высоко ставят повсюду, от Ледовитого океана до Индийского. В Мельбурне и сегодня каждый знает Такамаку, который под кличкой «Дикий буйвол пампасов» разгуливал по белу свету в качестве профессионального боксера, покуда однажды не встретился с моим прямым слева. С тех пор пришлось ему заняться торговлей сувенирами и почтовыми открытками.
Желтомордого сняли со стойки бара, уксусными примочками остановили кровотечение и применили искусственное дыхание. Между делом более или менее привели в порядок помещение.
Уже смеркалось, когда потерпевший открыл глаза. Понимая необходимость соблюдения светских правил, я подошел к нему.
– По-моему, самое время познакомиться. Меня кличут Оковалок.
– Оч-чень п-приятно… – прошлепал он разбитыми губами. – А я Сандро Матеас.
– Португалец?
– Испанец.
Мы вышли из буфета. Во дворе суета, суматоха страшная – прибыли обозы.
– Поздравляю с отличным ударом. Левым ухом до сих пор почти ничего не слышу, – рассыпался я в любезностях.
– Пустяки. Я малость не в форме: десять месяцев в Сахаре, что ни говори… Прежде получалось совсем недурно. Зато ваш прямой левый просто великолепен.
– Жаль, что слегка промазал, – скромно отмахнулся я. – Результат был бы куда лучше…
Мы закурили. От командных окриков сотрясался воздух. Расседлывали верблюдов, сгружали с мулов тюки с оружием.
– Чего ты к моему другу цепляешься? – поинтересовался я.
– Убью его.
– Видишь ли, это не так-то уж и просто. – как можно спокойнее заметил я. – Альфонс Ничейный – опаснейший человек на свете.
– Может, пырну его в спину или прикончу во сне, но что ему не жить – это факт.
Испанец преспокойно выпускал дым, словно прикидывая про себя, каким способом убийства воспользоваться.
– А что за причина?
– Он убил моего брата.
– Что ж, бывает… Альфонс – крутой парень…
Рядом раздался чей-то голос, хотя мы не слышали, как этот человек приблизился. Лишь Альфонс умеет двигаться с такой кошачьей бесшумностью.
– Я смотрю, господа уже познакомились? Вот уж излишние формальности!
Желтолицый повернулся и ушел. Альфонс посмотрел ему вслед. Не хотел бы я, чтобы он когда-нибудь глянул так мне вослед.
– Ты правда убил его брата?
– Нет… Пошли, поговорим с нашими.
– Здесь, в крепости?
– Да. Нашлось тут подходящее местечко. – Он зашагал, я потопал за ним.
– Этот желторожий грозится тебя убить.
– Запутанное дело… Брат этого малого – ну, тот, который погиб, – был моим лучшим другом.
– Он считает, что ты его прикончил.
– У него есть основания так считать. Убийство было совершено моим револьвером.
– Это и мне бы показалось подозрительным.
– Я еще ни с кем не делился этой историей, Оковалок. Но не хочу, чтобы потом – если этот псих все же расправится со мной, – обо мне говорили, что, мол, Альфонс Ничейный подло укокошил лучшего друга. Обещаешь держать язык за зубами?