Тайна античных свитков
Шрифт:
— Бог ты мой, кто бы мог подумать, что в таком скромном музее такая роскошная коллекция реконструкций! Восемь… нет, погоди…
— Одиннадцать, — уточнила Ева. — Благодаря им сюда валом валят туристы. И оставляют тут денежки. А средства музею очень нужны — хотя бы на закупку этих вот шкафов. Они герметичны, в них кости отлично сохраняются. В Египте, например, огромное число костей и предметов древности погибает из-за отсутствия должных условий хранения. В этом музее есть несколько скелетов, поднятых со дна моря близ Геркуланума, но самое лучшее представление дают, конечно, реконструкции
— Точь-в-точь как на снимках. — Джейн с изумлением воззрилась на реконструкцию. Девушке было лет пятнадцать, черты лица очень правильные, если не считать немного асимметричного носа. Невзрачной не назовешь, но и красавицей тоже. — Что я должна в ней увидеть?
— Мои угрызения совести. — Ева повернулась и двинулась к дальнему выходу из зала. — Идем! Надо быстрей с этим покончить.
Джейн медленно последовала за ней. Угрызения совести?
Ева распахнула дверь и пропустила дочь вперед.
— Отлично! Ториза не погасил свет. Это музейная мастерская. За последние годы она мне стала как родная. — Она показала на реконструкцию в прямоугольном ящике на столе. — Вот Джулия.
— Погоди. Джулия же в зале! Кто же тогда… О боже! — Она повернулась к Еве. — Это Цира?
— Я не знаю. — Ева закрыла дверь и привалилась к ней спиной. Она не сводила глаз со своей работы. — Во всяком случае, очень похожа. Но если это Цира, выходит, она вовсе не была такая красавица, как привыкли считать. Черты лица у нее более грубые, нежели у статуи, не так тонко вылеплены. Ториза говорит, судя по скелету, она долгое время занималась тяжелым физическим трудом. Возможно, тяжести таскала.
— Цира родилась в рабстве. — Джейн тоже не могла отвести глаз от реконструкции. — Может, из-за этого… — Она решительно тряхнула головой. — Нет, это не Цира!
— Ты считаешь, что сходство случайное? Джейн была в замешательстве.
— Я не знаю. Вряд ли… — Девушка опустилась на стул. — Но это не та Цира, к которой я привыкла за эти четыре года. Ты просто выбиваешь у меня почву из-под ног!
— И что ты станешь делать?
— Что делать? Искать ответы.
— Иного я от тебя и не ожидала, — устало проговорила Ева. — Сначала я думала, если оставить реконструкцию в том виде, как она была на момент нашего отъезда из Геркуланума, это поможет тебе излечиться от одержимости Цирой. Если бы ты пришла к выводу, что она погибла в море, ты бы, скорее всего, успокоилась на этом и прекратила дальнейшие поиски и ее, и золота Юлия. — Ева посмотрела на дочь. — Сходство было очевидным, но не абсолютным. А любые сомнения тебя бы только раззадорили. Разыгрался бы аппетит, и ты бы снова ринулась в эти проклятые катакомбы.
— То есть ты… меня обманула? — Джейн не верила своим ушам. — Ты же самый честный человек из всех, кого я знаю! Ты никогда не говоришь неправду!
— А в тот раз солгала. Я стерла из реконструкции все следы сходства с Цирой и все переделала заново. После чего отослала в музей подделку.
— Зачем? — прошептала Джейн. — Ты же пошла против собственных принципов!
— Господи, этому черепу две тысячи лет. — Ева старалась сдерживать эмоции. — Тебе было семнадцать, через год — идти в колледж.
— Напрасно ты мне солгала!
— Может быть, даже скорее всего. Но я так решила, хотела дать тебе шанс выкинуть из головы и Циру, и все, что с нами было в Геркулануме.
— Да, только меня забыть спросила. Мне было семнадцать, но я была далеко не ребенок.
Ева вздрогнула:
— Я собиралась тебе потом сказать. Решила дать тебе сначала ее забыть. Но ты не забыла. Ты продолжала ездить на раскопки, уже студенткой.
— Почему же ты мне и тогда не сказала? Ева покачала головой.
— Знаешь, как бывает, когда солжешь? Ложь начинает разрастаться, множиться и отравлять тебе жизнь. Мы с тобой всегда были друг с другом честны. Ты мне доверяла. Я не хотела подрывать это доверие. — У нее дрогнули губы. — А потом объявился Грозак, и ты сказала, что остановить его может только золото Циры.
— А золото тут при чем?
— Ты не рассмотрела витрину с артефактами в зале.
— Я видела реконструкции.
— Правильно. Они настолько приковывают взгляд, что до других экспонатов обычно не доходит. Там есть небольшой мешочек с золотыми монетами, найденный в море недалеко от берега. Он лежал рядом со скелетом Джулии, но после того как стало ясно, что она занималась физическим трудом, решили, что монеты принадлежали кому-то другому, тогда целые толпы валили из города.
— Господи! — Джейн перевела взгляд на реконструкцию. — Значит, это могла быть и Цира. — Нет, не так, стучало в голове. Это не Цира. Все в душе Джейн восставало против этой версии.
— Может быть, прав Ториза, когда говорит, что золото принадлежало кому-то еще. — Помолчав, Ева добавила: — Но я не могла тебе не сказать, иначе ты бы стала искать золото в катакомбах Юлия или в театре, где играла Цира, тогда как оно на самом деле лежит на дне залива.
— Как ты узнала об этом кошельке?
— За последние четыре года мы с синьором Торизой чуть ли не лучшими друзьями стали. Можно сказать, превратились в партнеров. — Ева невесело усмехнулась. — Дальше я молчать не могла. Я обязана была открыть музею правду. — Она кивнула на реконструкцию. — И быть честной с ней. Я сделала из нее другого человека, а это несправедливо. Надо было восстановить истину. Поэтому уже на следующий год после наших злоключений в Геркулануме я вернулась и поговорила с Торизой. Мы ударили по рукам. Я пообещала вернуть Джулии ее подлинный облик, а он взамен дал слово не выставлять ее, пока я не дам согласие.
— А в зале кто выставлен?
— Там не было черепа. Я сделал реконструкцию по бюсту, который больше всего подходил к нашей подделке. После всей шумихи Джулия не могла исчезнуть тихо. Ее надо было непременно выставить в зале.
— Удивляюсь, как синьор Ториза согласился поступиться принципами и замолчать эту реконструкцию.
— Все решают деньги. Я ему хорошо заплатила. — Ева пожала плечами. — Не в буквальном смысле, а услугами. Я же говорю, мы заключили сделку.
— Что за сделка?