Тайна брига «Меркурий»

Шигин Владимир Виленович

Сегодня, смотря из далей XXI века на сословно-национальные ограничения века XIX, мы прекрасно понимаем, что на самом деле Грейг в отношении любимой им женщины поступил так, как считал нужным. То, что он не побоялся молвы ради любви, может вызвать лишь уважение. И если бы избранница адмирала стала, как и положено любящей женщине, хранительницей домашнего очага и воспитательницей детей, то, думаю, что и современники, и историки отнеслись бы к избраннице Грейга куда более снисходительно. Но Лия Сталинская была не из тех дам, для кого муж и семья являются пределом мечтаний. Пределом ее мечтаний были богатство и власть.

Вообще, любопытно само появление Лии в Николаеве. Как пишут ее биографы, дама приехала в этот город, чтобы заняться продажей корабельного леса. Сегодня бизнесвумен — это само собой разумеющееся, но для того времени об этом и речи не было. Женщина-купец — о таком в России и не слышали. Чего она хотела от адмирала? Конечно же, заключения выгодного подряда на поставку леса, это как минимум. Ну а там как получится. И ведь все получилось. Красота, ум, опыт обольщения мужчин молодой вдовы поразил не искушенного в амурных делах, застенчивого и неуверенного в себе Грейга, и он почти сразу капитулировал. Что и говорить, торговка из Могилева сорвала джекпот!

С большой долей вероятности можно предположить, что встреча Грейга с Леей произошла вообще не случайно, а была тщательно организована и срежессированна еврейскими купцами. Увы, но когда речь идет об очень больших деньгах, вопросы нравственности во внимание не принимаются. Зная стеснительность и робость адмирала, а также тип женщин, который ему нравится, купцы-миллионщики вполне могли подобрать соответствующую даму, без комплексов, соответствующе проинструктировали ее и отправили прямиком в кабинет, а потом сразу и в постель закомплексованного Грейга. Впервые в жизни попав в объятия красивой, сексуальной, страстной и умной женщины, Грейг испытал чувство полного счастья, и с этой минуты все остальное было для него уже вторично. Если все обстояло именно так, то после «вхождения» в дом Грейга Лия должна была оправдывать оказанное ей доверие, и она его по полной программе оправдывала Признаюсь, но Юлия Грейг очень напоминает мне другую Юлию земли украинской, с той лишь разницей, что их разделяют два столетия. Объединяет же двух Юлей многое: и одинаковое происхождение, и стремительное возвышение, и поистине мужской характер и, наконец, невероятная хитрость и напористость в достижении поставленной цели. Порой я даже думаю, а вдруг душа мадам Грейг просто переселилась в тело мадам Тимошенко! Так ли это невероятно?

Высшая аристократия, разумеется, далеко не сразу приняла в свое общество Лею-Юлию, но та, судя по всему, не слишком переживала из-за этого, так как власти «матери-командирши» Черноморского флота ей вполне хватало. Что касается Грейга, то он, как это часто бывает в случаях, когда пожилые мужчины сходятся с молодыми девицами, полностью попал под ее влияние. Теперь всеми хозяйственными делами Черноморского флота (да и не только хозяйственными!), по существу, заправляла сожительница командующего и ее ближайшее окружение. Вначале сожительница Грейга прибрала к своим рукам все поставки флоту корабельного леса, а затем наложила свою длань и на другие направления хозяйственной деятельности флота Грейг, к большому сожалению, сам, быть может, до конца того не понимая, быстро стал лишь ширмой в умелых, жадных и цепких руках. Впрочем, и в отношении Грейга имеется достаточно «странный» факт: командующий Черноморским флотом и портов, как оказывается, являлся одновременно… председателем Николаевского ссудного банка. Главный командир Черноморского флота и портов, генерал-губернатор Николаева и Севастополя — это не просто командующий флотом! Это человек, которому помимо военного флота подчинен и весь торговый флот Черного и Азовского морей, а помимо этого все порты, портовые склады и таможня. При этом, в отличие от Балтийского флота, флот Черноморский традиционно сохранял известную самостоятельность от Морского министерства в финансово-хозяйственных делах. И ко всему этому адмирал Грейг внезапно для всех оказался еще и преуспевающим банкиром. Надо ли говорить, как можно было направлять (и куда теперь направлялись!) финансовые потоки. На должность председателя Николаевского ссудного банка адмирала, скорее всего, определила именно не в меру предприимчивая сожительница. Лучшего прикрытия для финансовых махинаций, чем командующий Черноморским флотом и портами, придумать было просто невозможно!

Дело в том, что в период командования Черноморским флотом Грейгом там сложилась небывало напряженная и взрывоопасная обстановка, связанная с формированием особого этнического «грейговского клана», не только полностью взявшего в руки все финансовые и хозяйственные флотские дела, но и, говоря современным языком, «приватизировавшего» хозяйственную деятельность всех черноморских и азовских портов России. Любой новый начальник всегда приводил и приводит с собой свою команду, но то, что происходило на Черноморском флоте в период правления адмирала Грейга, вышло очень далеко за общепринятые рамки.

Черноморский флот был лакомым куском; ежегодно через него проходило от 8 до 12 миллионов рублей золотом, поэтому еврейские купцы охотно занимались поставками флоту. Подсчитано, что из 52 подрядчиков Черноморского флота с 1813 по 1830 год 30 были евреями. При этом речь идет не об отдельных подрядчиках, а о фамильных кланах, во главе которых стояли купцы: Фавель Исаков, Абрам Перетц, Самуил Бертензон, Маркус Варшавский, Михель Серебряный, Файбиш Бланк, Шлема Рафалович, Моисей Дубенскии, Нусин Пуретц, Лейб Зельцер, Шавель Рабинович, Натанзон Аусландер, Берко Барановский, Лейба Айзеншток; Пейсих Бегун, Штулькарц, Нахман Берков, Ицка Финкельштейн и т.д. При этом одесские и николаевские купцы, разумеется, жили не в вакууме. Так, один из авторитетнейших николаевских купцов Рафалович, к примеру, поддерживал самые тесные отношения с уже известным нам домом Ротшильдов. Кстати, появление и самой Лии Сталинской в Николаеве было связано вовсе не с познавательным путешествием романтичной барышни, а с деловой поездкой. Предприимчивая дама прибыла в Николаев договариваться с командованием Черноморского флота о поставках корабельного леса. Но дела пошли столь успешно, что вскоре она навсегда перебралась в дом главного командира Черноморского флота и портов.

С подачи Грейга и его сожительницы еврейская торговая община вскоре оказалась в гораздо более выгодных условиях, чем русская и греческая. Прошло совсем немного времени, и русские купцы вообще почти исчезли с горизонта, а греки были потеснены на второстепенные и третьестепенные роли. Все подряды теперь делила среди своих соплеменников Лия Грейг. Адмирал Грейг оказывал еврейским купцам открытое покровительство (сегодня бы сказали: «лоббировал их интересы»). При этом порой это носило вызывающий характер. Так, в 1819 году Грейг был почетным гостем при закладке Главной синагоги в Николаеве. Авторитета среди офицеров флота и местной аристократии это ему не прибавило, однако на сей счет он, видимо, и не слишком переживал.

Казалось бы, если еврейские купцы в срок и качественно исполняют взятые подряды, то о чем речь? Какая, в конце концов, разница, кто делает работу, если делает ее в срок, качественно и выгодно для заказчика. Относительно сроков исполнения обязательств и их качественности надо рассматривать каждый случай отдельно, а вот относительно выгодности для заказчика вопрос открытый. Что касается самих друзей Лии, то они внакладе не оставались никогда, наоборот прибыль их превышала все мыслимые проценты.

Таков был фон, на котором разворачивались все последующие события.

Глава вторая.

ЗАСТЕНКИ МИЧМАНА ДАЛЯ

Власть управительницы Черноморским флотом Лии Грейг была поистине безгранична. Месть могла настигнуть кого угодно. Попал в опалу к сожительнице командующего и знаменитый в будущем собиратель русского языка Владимир Даль. История отношений Владимира Даля с Леей Грейг и самим адмиралом Грейгом весьма показательна в понимании всей ситуации тогдашнего времени на Черноморском флоте.

Мичман Владимир Даль служил в 28-м флотском экипаже, плавал на фрегате «Флора» и бриге «Менгрелия».

Поводом к расправе с молодым мичманом стала некая эпиграмма, сочиненная Далем, в которой он весьма нелицеприятно и остроумно прошелся по нравственным качествам Юлии Михайловны, не была забыта там и ее национальность. Упоминался в эпиграмме и «глупый рогоносец» Грейг.

Биограф Владимира Даля Майя Бессараб в своей монографии «Владимир Даль» (Московский рабочий, 1968) так, в несколько завуалированной форме, передала суть происшедшего: «Единственный друг, с которым в это время Владимир мог отвести душу, был Карл Кнорре, астроном Николаевской обсерватории. Володе очень нравилась эта профессия, он жаждал знаний, душа требовала постоянных, полезных занятий — а между тем он носил ее с собою в караул, на знаменитую гауптвахту в молдаванском доме, иногда на перекличку в казармы у вольного дока, и сам видел, что этой пищи для него было недостаточно».