Тайна Черного дома

Иванов Николай Федорович

— Вполне благополучно. — Доктор снова повернулся к Луке: — Выпиваете регулярно? Курите?

— Н-нет… — выдавил из себя совершенно сбитый с толку Лука.

— Тогда тем более. — Доктор кивнул и натянуто улыбнулся главарю.

— А зачем меня… это?.. — Лука уже и не старался, чтобы голос его звучал спокойно.

— По просьбе ваших друзей… — Доктор развел руками и поднялся.

Стоявший в стороне Мальчик недвусмысленно щелкнул плоскогубцами.

— Спасибо, доктор, — обронил главарь, не меняя позы. — Деньги там… как обычно.

Когда

доктор уходил, когда за ним закрывали дверь, Лука едва не кинулся следом, хотя и увидел в щель стоящего за дверью бугая. Что-то остановило его. И скорее всего, не страх перед последующей непременной болью. Он вдруг начал вспоминать то, что так мучило его вчера. Он впился взглядом в главаря, который тоже все это время смотрел на него.

— Так это… ты?!

— Я, Лучков, я… — Главарь смотрел на Луку почти равнодушно, так, с некоторым, едва заметным интересом, как в музее смотрят на скучный экспонат.

— Странная встреча… — обронил Лука.

— Я бы сказал, более чем странная. Я не верю в случайности…

Лука не понимал, что хотел этим сказать его собеседник. Он боялся разозлить своего бывшего одноклассника и поэтому лишь развел руками, демонстрируя свою беззащитность.

— Пора прощаться, Лучков. — В голосе Турукина звучала интонация хозяина положения, человека, который распоряжается чужими судьбами. — Ты случайно, но украл. Теперь за это должен поплатиться…

— Но… — Лука сделал шаг к Турукину, — по какому праву?!

— Право? — Турукин поднялся, направился к двери. — Как говорил великий Мао, оружие рождает власть! — И улыбнувшись удачной шутке, распахнул дверь.

— А что со мной… будет?!

— Тобой распорядятся!

* * *

Лука находился в подземной клинике уже три дня. Хотя, пожалуй, клиникой назвать это заведение нельзя было ни при какой погоде. Скорее, это было нечто противоположное.

Рауф, единственный, кто постоянно находился рядом с Лукой, не счел нужным что-либо от него скрывать. И два дня Лука переходил из состояния ужаса в отчаяние, а потом в обратном порядке — из отчаяния в ужас. И наконец понял, что шансов у него нет. Оставалось только действовать.

Сколько ему оставалось до дня «икс»? Никто не мог ответить. Рауф считал, что около недели.

— Ты — донор, — Рауф улыбнулся, — а реципиент или побратим твой в штопор вошел, пьет. Мальчик сказал, очень операции боится.

Лука теперь знал, кого здесь называют Мальчиком. Знал и многое другое, что не укладывалось в его сознании. Но об этом чуть позже.

— Давай, ходи! — с вялым азартом поторопил Рауф.

Часы показывали вечернее время. Но закаты и восходы здесь отсутствовали, ибо отсутствовали окна. Они сидели в комнате Рауфа, играли в нарды.

— Я всех в нарды учу играть, — улыбнулся Рауф, — давай, ходи!

— Кого это всех?

— Кто тут был, того я и в нарды учил… Луке он в первый же день объявил правила игры, которую так любят сыны Кавказа.

— И сколько же их тут…

было?.. — спросил Лука, превозмогая страх. Он вообще многое теперь делал, постоянно преодолевая страх.

— Э, брось, батоно Лука! Я сам тут на нечестном слове! — Рауф засмеялся. Он вообще часто смеялся, улыбался, был оживлен. Поначалу это поражало, отталкивало. Потом Лука понял, что Рауф просто держится таким образом, не поддается кошмару. Он, как и Лука, сидел взаперти в подземелье. Это, по-видимому, был очень старый подвал какого-то векового дома. Скорее всего, это центр, подумал Лука.

— Слушай, а что мне остается, дорогой! — восклицал Рауф. Вместо «слушай» у него получалось что-то вроде «сюшай». — Пока все хорошо у Толика-Артиста, и я буду жить. Пока сам с ума не сойду, не сопьюсь, не скурвлюсь. Жратва у меня ха-арошая! Телевизор… бывают бабы. Тебе операцию сделаю — с бабой ночку побуду!

Изредка ему сюда возили женщин. Наверное, каких-то проверенных, «железных» особей Турукина. Говорили им при этом, что Рауф — то ли вор в законе, то ли член ельцинского правительства. Глаза завязывали и везли. Разговаривать во время свиданий не разрешалось.

Знай себе, пей свою бутылку и сливай половые шлаки. Наутро их так же увозили…

— Толик во мне заинтересован! Думаешь, легко найти такого специалиста…

А вот убираться Рауф должен был сам. Потому что в проклятое это секретное помещение разрешалось входить только Артисту и, как исключение, Мальчику.

Но что же это такое, что предстояло в ближайшие дни Луке? На Западе это делали давно: похищали людей, воровали у них внутренние органы и «осуществляли пересадку» — тем, кто мог себе такую роскошь позволить. Этот грязный бизнес начался едва ли не сразу после того, как была доказана возможность подобной пересадки: новые почки, новые сердца, новые половые органы.

Лука не мог поверить в саму возможность существования у нас такого изуверства. Какой бы перестройкой нас ни калечили — ведь в России живем! И окружают нас православные, русские люди, а не грязные янки!

Через день-два, трезво взглянув на вещи, Лука понял, что с ним не шутят. Его, как, вероятно, уже многих, сделали донором. Прежде покупатели частей человеческого тела были только на Западе. Но таскать такого рода товар через границу — уму непостижимо! Несмотря на очень высокие цены. И значит, господа янки, пожалуйста к нам. А тут, кстати, к этому делу и свои подоспели — с толстыми кошельками.

— И не так уж дорого теперь все это! — Рауф словно его агитировал. — Всего сто тысяч баксов. Чуть реабилитировался — до свидания!

— А тебе?

— И меня не обижают. Операция — две тысячи!

Лука посмотрел на него вопросительно.

— Выйду — получу сполна! — бодро пояснил Рауф. — Здесь ведь я только на баб трачу… долларов пятьсот — шестьсот в месяц. Остальное — на книжку.

«Какая книжка? — подумал Лука. — Третий том Александра Дюма..?» Но вслух, конечно, ничего не сказал.