Тайна чертова камня
Шрифт:
Елизаветино поле, Егерская тропа… А как звали первую из жертв? Елизавета Телегина, Надежда помнила наизусть. А еще там был пожилой механик с птицефабрики по фамилии Егер, немец, что ли, обрусевший… Надежда и раньше подспудно чуяла какую-то связь, а теперь, когда услышала про Горелую поляну и вспомнила, что среди жертв неизвестного маньяка был еще сын Семена Степановича Горелова, тоже по фамилии Горелов…
– Что это с вами, женщина? – неприязненно спросил тип с «хвостом». – Что это вы с лица побледнели?
– А? – очнулась Надежда от мыслей. – Да нет, я ничего…
– Это с устатку, – авторитетно
Надежда хотела было обидеться за то, что назвали теткой, но в голове билась одна только мысль о том, что все убийства, произошедшие в поселке пять лет назад, вовсе не дело рук безумного человека, в них есть своя логика.
– А где это – Горелая поляна? – спросила она носатого. – Я одна туда не пойду, просто интересно, далеко она от Елизаветина поля? В ту же сторону?
– Примерно, – уклончиво ответил тот, опасаясь, что настырная тетка отправится сама в лес, – но далеко очень, все ноги стопчешь. Вот если через Куликово болото идти, покороче будет, но там по незнанию точно завязнешь… Там только в такую сушь, как сейчас, можно пройти, да и то тропку тайную знать надо… в сторону сунешься – по самые уши увязнешь, топь там глубокая…
Надежда слушала вполуха, потому что накатила вдруг нечеловеческая усталость – руки не поднять.
Собрали манатки, завели мотор, двое работяг пристроились сзади на прицепе, а Надежда, как барыня, ехала в кабине с водителем. Ее высадили почти рядом с хутором – овраг по мостику перейти – и вот он, дом с зелеными ставнями.
– Клава, где ты была, я есть хочу! – встретила ее недовольным голосом Аглая Васильевна.
– Сейчас, – отмахнулась Надежда, но старуха посмотрела просяще, поэтому пришлось срочно кормить ее обедом, потом мыть посуду, потом мести горницу, потом поливать цветы, так что подумать как следует Надежда смогла лишь к вечеру, когда поднялась наверх в свежеоклееную обоями комнатку, которую считала своей.
По старой инженерной привычке она разложила перед собой листочки бумаги, а также четыре газетные заметки, про пятую жертву она помнила со слов покойного Ячменного.
Итак, первой по счету шла несчастная Елизавета Телегина, которая, на свое горе, потащилась с подругой за грибами. Предположим, что Елизавете соответствует Елизаветино поле. Далее, кто там следующий? Надежда пробежала глазами заметку. Эрик Францевич Егер, пожилой механик с птицефабрики, судя по рассказам, приличный непьющий человек. Никуда не ходил, с работы – домой, из дома – на работу. Его и зарезали дома, потому что одинокий, свидетелей убийства не было. И что мы имеем? Как говорил тот работяга? За Елизаветиным полем начинается Егерская тропа.
«Господи помилуй! – ошеломленно подумала Надежда. – Да это никак путь указан таким страшным способом? Не может быть, – тут же возразила она самой себе, – я, как всегда, подгоняю факты под гипотезу. И вообще сейчас рано делать выводы. Вот если все пять имен совпадут с географическими названиями, тогда, пожалуй, можно и к Николаю Ивановичу обратиться. Что там дальше – Горелая поляна?»
Надежда разложила перед собой заметки по номерам. Но оказалось, что убийство В.С. Горелова шло четвертым номером, а третьим убили Федора Ломакина, когда он по срочной надобности
Федор Ломакин… И что такого можно зашифровать этим именем? Может, там по дороге какая-нибудь сломанная береза или елка? Попробуй, отыщи в огромном лесу сломанное дерево! Так или иначе, есть же следующий ориентир – Горелов, то есть Горелая поляна. Эх, карту бы раздобыть подробную! Хотя тут названия все местные, на карте такие не указаны…
Есть еще Петр Самокруткин, он-то с какой стороны тут? Самокрутки в лесу валяются?
Надежда тяжело вздохнула и твердо уверилась, что если она ничего не придумывает и убийца и вправду зашифровал именами своих жертв какое-то место, то он обязательно должен быть из местных. И расследовать это дело должен местный человек, который все тут знает, а она, Надежда, своими поисками только людей насмешит. И еще она решила быть честной сама с собой и считать, что если убийца, которого язык уже не поворачивался называть маньяком, поместил между второй и четвертой жертвой Федора Ломакина, то не просто так. Стало быть, нужно выяснить, для чего он это сделал.
В своем характере Надежда Николаевна Лебедева находила множество недостатков. Но были в нем также и несомненные достоинства. Так, например, если уже решила она что-то сделать, то обязательно доводила это дело до конца. Иногда вроде бы и не нужно было стараться, и видно было, что дело не выгорит, но Надежда никогда не бросала начатое и не пасовала перед трудностями. Коллеги по бывшей работе называли это качество Надежды настойчивостью, начальство – ответственностью, а муж в сердцах – обыкновенным упрямством.
Вспомнив про мужа, Надежда слегка смутилась – опять она нарушает данное ему слово. Однако тут же опомнилась – кто, интересно, заслал ее в эту глухомань в виде наказания за несуществующие проступки? Подумаешь, попыталась предупредить человека, что за ним следят! И как оказалось, была совершенно права. Как знать, если бы тот мужчина прислушался к ее словам, то остался бы жив? И раз уж так случилось, что Надежда снова в центре событий, то просто необходимо решить эту увлекательную криминальную загадку. Главное – разобраться, в чем там дело, а уж найти и арестовать маньяка можно и милиции доверить, Николай Иванович – мужчина серьезный, не подкачает.
Итак, Надежда решила сосредоточиться на деле, а для удобства разбить проблему на несколько небольших локальных задач. Такой метод она успешно применяла в своей долгой инженерской практике. И первая локальная задача формулировалась так: кто такой Федор Ломакин и какое отношение он или его имя может иметь к интересующей Надежду Николаевну местности?
Надежда подумала, как это половчее сделать. Павла Ячменного уже не спросишь, упокой Господи его грешную душу. Искать в поселке приятеля Федора Василия? Найти-то его можно, так ведь небось просто так он ничего не расскажет, придется вести его в пивную «Василек», а там атмосфера та еще… И вообще, городской приличной женщине там не место.