Тайна чертова камня
Шрифт:
– Николай где? – отрывисто спросил дед у Люськи.
– Да где ему быть-то? – блудливо усмехнулась она и кивнула на свои окна. – Отдыхает в кроватке от трудов праведных… Хилый нынче мужчина пошел. Ты, дед Семен, мне его не заменишь? Говорят, старый конь борозды не портит…
– Людмила! – неожиданно строго приказала Аглая Васильевна. – Рот закрой и Николая позови!
Снова Надежда в который уже раз удивилась, как кстати у старухи наступает просветление, а Люська и сама, видно, сообразила, что трещит не в добрый час, и стукнула в окошко со словами:
– Коля,
– Что у тебя, Семен Степаныч? – Участковый, позевывая, вышел на крыльцо босой, в одних брюках.
– Просьба у меня к тебе, Николай, – глухо сказал старик, – пристрели Найду мою…
Бум! – Люська выронила пустое ведро, и оно с гулким грохотом покатилось по ступенькам, а Надежда Николаевна в ужасе прижала руку к губам.
– Помирает она, – едва слышно произнес старик, – пристрели, чтоб не мучилась…
Участковый, как был босой, пересек двор и скрылся за калиткой. Надежда с Люськой, переглянувшись, поспешили за мужчинами, Люська даже про костыль забыла, опиралась на Надежду.
Собаке было плохо. Она лежала в тенечке на вытоптанной траве возле своей будки, рядом стояла нетронутая миска с едой. Услышав шаги хозяина, Найда подняла голову и поглядела на людей глазами, казавшимися бездонными от страдания. Левая передняя лапа была странно откинута в сторону, и даже сквозь слипшуюся шерсть видно было, что она сильно распухла.
– Третьего дня напоролась в лесу на железину, – скорбно объяснил дед Семен, – возле старых дотов мы были.
– Угу, – понимающе кивнул Николай, – вроде умная у тебя собака, а вот поди ж ты…
Найда застонала и опустила голову.
– Помирает, – всхлипнула Люська, – кто у старых дотов на железяку наступит – обязательно заражение крови будет!
– Сделай, Николай, – настойчиво говорил старик, – что животная зря мучается…
– Да как же это, Семен Степаныч… – запинаясь, заговорил Николай, и Надежда увидела, что этот большой и сильный человек растерялся, – да я и не могу из пистолета-то, у меня оружие табельное, патроны все подотчетные…
– А я тебе ружье дам! – Дед Семен шагнул в дом и вынес оттуда охотничье ружье. – А сам я не могу, сил нет…
С тяжелым вздохом участковый взял ружье и оглянулся на женщин:
– А ну идите отсюда!
– Стойте! – неожиданно для себя закричала Надежда. – Ее же лечить надо!
– Какой там лечить! – отмахнулся участковый. – Собаки сами знают, какую травку съесть, а если у старых дотов поранился, то ничего не поможет… Человека и то едва спасут, если сразу в больнице рану обработают…
– Туда никто не ходит с тех пор, как двое мальчишек умерли от инфекции, мне в поселке рассказывали, – встряла Люська.
– От инфекции помогают антибиотики, – не уступала Надежда. – Семен Степанович, у меня такое лекарство есть, я зимой болела, вот осталось немножко. Оно новое, очень сильное…
Действительно, в феврале на Надежду Николаевну напала какая-то непонятная болезнь. Всегда привыкшая считать себя человеком патологически здоровым, Надежда
Дед Семен смотрел хмуро и недоверчиво, но участковый Надежду поддержал, уж очень ему не хотелось выполнять функции палача для больной собаки.
– Давайте попробуем, а станет хуже, я приеду, слово даю!
Надежда метнулась за лекарством, едва не сшибив по дороге замешкавшуюся Люську. Она разломала капсулу и половину содержимого растворила в воде, прикинув, что собаке все же нужна меньшая доза, чем человеку. Найда смотрела обреченно, но дала разжать челюсти и проглотила лекарство.
– Теперь вечером, – быстро говорила Надежда, – с одного раза, конечно, не поможет…
Участковый засобирался, пообещав, что непременно явится завтра утром, а там будем решать.
К вечеру собака настолько ослабела, что у нее даже не было сил поднять голову. Дед Семен на Надежду не смотрел. С замиранием сердца она впихнула очередную порцию лекарства собаке в глотку и ушла на свою половину.
Ночью спала только старуха, даже у Люськи допоздна горел свет. Утром прикорнувшую Надежду разбудил негромкий стук в окно, во дворе маячил сосед.
– Слышь, Надя, – хриплым от радости голосом произнес он, – Найда-то моя воду всю выпила, на ноги поднялась, только кашу есть не стала…
– А мы ей колбаски… – засуетилась Надежда, – что ж все каша да каша… когда болеешь, всегда вкусненького хочется…
Найда выглядела лучше. Она вежливо съела кусочек вареной колбасы и без сопротивления приняла очередную порцию лекарства. У Надежды отлегло от сердца.
Участковый приехал, когда они с соседом с трудом уговорили Найду показать больную лапу, и Надежда выстригла слипшуюся шерсть, обработала вскрывшийся нарыв и сделала повязку с тетрациклиновой мазью, которую опять-таки на всякий пожарный случай привезла из города.
– Брось ты это дело, – бубнил дед Семен, – народными средствами пользоваться надо – подорожник вон или дегтем смазать…
– Живете, как при царе Горохе! – вскипела Надежда. – Чуть собаку на тот свет не отправили!
– Слушайся ее, Семен Степанович, она дело говорит! – крикнул из-за забора участковый.
Дед глянул хмуро и ушел в дом.
– Характер такой, – пояснил Николай, присев рядом с Надеждой, – я не обижаюсь.
– А что это за старые доты, про которые вы говорили? – спросила Надежда, почесывая Найду за ушами.