Тайна дела No 963
Шрифт:
– Ключ в замке, - предупредила она мой вопрос.
– Ворота!
– Дистанционное управление в кабине машины.
– Мне показалось, что Кэт произнесла это с издевкой - нельзя же быть таким "темным". Судя по всему, она уже освоилась со своим положением, больше того - Кэт вела себя так, будто заранее знала, что окажется в подобном положении. Это насторожило меня: нет ли тут подвоха и не разыгрывает ли со мной очередной трюк Питер Скарлборо?
– Вы сядете рядом и в случае чего - берегитесь.
– Сказал я и, чтоб было понятнее и доходчивее, добавил мрачно: - Мне терять нечего.
Кэт ни словом, ни жестом не отозвалась
Меня мучила мысль: что делать с пистолетом? Я не мог держать его при себе, каким бы спасительным не выглядели его шесть маленьких с красными наконечниками, свидетельствующими об их особых свойствах - это были разрывные пули, кусочков свинца. В чужой стране, где правят чужие законы, без свидетелей, попадись я с пистолетом в руки представителям власти, срок мне был бы уготован незамедлительно. И никакие объяснения, никакие обстоятельства не спасли бы!
Незаметно для Кэт я достал из заднего кармана носовой платок и тщательно отполировал поверхность пистолета: теперь даже дактилоскопическая экспертиза не докажет, что оружие побывало в моих руках.
Я сразу почувствовал себя легче, хотя, если уж начистоту, еще секунду назад браунинг давал мне шанс на спасение, реальный козырь в единоборстве с Келли или Питером Скарлборо, или, по меньшей мере, уравнивал наши шансы. Теперь же, когда я сунул пистолет под край искусственного ковра, устилавшего цементный пол в гараже, я снова превращался в зайца, за которым гонятся волки.
Будь что будет!
Кэт сидела, удобно поджав под себя длинные ноги, и нисколько не стеснялась своей обнаженной груди, более того, она повела плечами и усмехнулась, когда я сел справа от нее, и потом игриво подалась в мою сторону, и я рявкнул на нее с таким остервенением, что девица испуганно дернулась назад:
– Сидеть!
Я легко завел мотор, он заурчал тихо и успокаивающе.
– Ворота?
– Кнопка слева от руля.
– Она сделала непроизвольное движение вперед, но вовремя спохватилась.
– Красная, - добавила Кэт.
Я нажал кнопку, и ворота уползли в ниши стены.
Правостороннее управление, по сей день распространенное в Англии, едва не сыграло коварную шутку: вместо тормоза я нажал на газ и автоматическая коробка скоростей взвыла, как реактивный самолет на старте, машина рванулась вперед, не выкатив, а вылетев из подземного гаража. Кэт взвизгнула от неожиданности и уже явно встревоженно воскликнула:
– Вы когда-нибудь за рулем сидели, мистер Романько?
– Не бойтесь, Кэт, это я на тот случай, если б за воротами устроился Келли, - как можно самоувереннее и наглее ответил я.
– Если б они были здесь, я не сидела бы со связанными руками, отбрила Кэт.
Она была права, эта секс-бомба, которую я возненавидел в тот первый вечер, когда, избитый, валялся на полу, а они с Келли - плевали они на меня, на мои ощущения!
– занимались любовью, да еще с таким остервенением, что впору было показывать в учебном шведском фильме "Язык любви", в свое время наделавшем много шуму по всей Европе, а в самой Швеции - столбняк в риксдаге, когда парламентариям довелось решать в одночасье необычный вопрос: выпускать фильм на экраны или запретить навсегда! Впрочем, финал дебатов был потрясающий: депутаты
– Ничего не сделается! Помни, ни одного лишнего движения, иначе... сказал я, утаив правду, - пистолета-то у меня больше не было.
– Я не такая идиотка, чтоб ввязываться в ваши дела!
– Вы, к сожалению, уже ввязались.
– Я не знала, кто вы... на вашей физиономии не написано, что вы русский...
– ...украинец, но это не имеет для тебя значения, потому что ты будешь отвечать за участие в похищении и издевательствах. А в Англии, насколько мне известно, за такое можно жизнь провести за решеткой.
– Мне было, конечно же, не до Кэт с ее проблемами: нужно было просто заговорить ей зубы, чтоб она не отбирала у меня ни грана внимания. Пока я беззаботно просвещал мою милую попутчицу (черт, закрыла бы, что ли, свою грудь!), машина выкатила из садовых ворот, тоже распахнутых настежь. Это наполнило меня ощущением близкой удачи, ведь даже если за мной будут гнаться, это все равно будет происходить при свидетелях, и преследователям трудно будет применить всю гамму имеющихся у них средств нейтрализации ожившего "мертвеца", коим был Олег Романько еще несколько минут назад.
– Где сворачивать в Лондон?
– Направо, второй поворот налево, и по хайвею.
Брызгал мелкий дождичек, по стеклу стекали ручейки. Дворники включались рукояткой на руле, я ее случайно сдвинул - и две щетки проворно забегали вверх-вниз. Ехал я поначалу осторожно: во-первых, боялся проскочить поворот, во-вторых, следовало обвыкнуться с новым для меня управлением, что и говорить, несколько отличным от нашей серийной "двадцатьчетверки".
Я не мог себя сдержать и каждую секунду поднимал глаза на зеркальце заднего вида, все еще не веря, что это не разыгранный Питером Скарлборо спектакль, в коем мне отведена роль марионетки, вся свобода которой - на длине нитки. Больше всего в жизни не люблю неопределенности, а пока моя авантюра выглядела именно авантюрой чистейшей воды, без реальных надежд на успех. Но... у меня не существовало иного выбора.
Кажется, мои слова о похищении и о грядущей расплате подействовали на Кэт всерьез.
– Что будет со мной?
– А это уж решит суд. Ему виднее...
В зеркальце заднего вида появились две мощные фары настигавшего нас автомобиля. И - ни живой души, лишь светящиеся краешки окон за высокими заборами. Если это они, мне несдобровать. Но и возвращаться в темницу мне не было никакого резона. Я нажал на газ, и машина понеслась, стрелка на спидометре перевалила через цифру "120". Но фары неотступно следовали за мной, приближаясь...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГОНКА ПО ВЕРТИКАЛИ
1
"Вы сделали хороший выбор!
Аэрофлот предлагает прекрасные условия для деловых и туристических путешествий, гарантирует комфорт и гостеприимство.
Благодарим за полет!"
Не слишком-то рассчитывая на успех, скорее так - для очистки совести я продекламировал улыбчивой и свеженькой, как будто только-только от парикмахера, девушке в синей, отлично сшитой форме надпись, что есть на каждом аэрофлотовском билете, предназначенном для международных линий.