Тайна Глен-роуд
Шрифт:
Белка тем временем говорила:
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась на шоколад и печенье, Трикс. Мальчики обязательно придут на мой маленький прием, потому что после половины пятого ремонтом заниматься невозможно — слишком темно. Без тебя нам будет скучно, хотя я понимаю, что у тебя совершенно нет настроения — придется все время кривляться, делать вид, что ревнуешь, а ты и без того устала от обязанностей по дому и всего остального. — Она обняла Трикси, и они медленно пошли вниз по лестнице. — Знаешь, Трикси, мы с Джимом считаем, что ты просто удивительная — лучше выдумать невозможно. Поэтому не обращай внимания на Бена и на его глупые замечания. Я хочу сказать — обязательно приходи к нам на этой неделе. Я пригласила Ди на все каникулы, потому что вдруг вспомнила — они с Беном оба обожают музыку. Скорее всего, они все дни напролет будут слушать пластинки, значит, мы их почти не увидим — только во время еды. — Она остановилась и перевела дыхание.
Трикси взяла подругу за руку.
— Если кто из нас и удивительный, так это ты, Белка, — ласково сказала она. — Лучше не придумаешь! Не беспокойся о приеме. Все пройдет великолепно. Но сейчас мне нужно идти — наверное, уже четыре часа. — Она отпустила руку Белки и побежала домой.
Дома Трикси быстро переоделась в синие джинсы и натянула шерстяные носки. Когда она снимала через голову кашемировый свитер, кольцо зацепилось за рукав и соскочило с пальца. Трикси нетерпеливо высвободила его и засунула в верхний ящик письменного стола, потом надела свой старый толстый шерстяной свитер и поспешила вниз. Хорошо, что родители и Бобби после обеда отправились покататься на машине. Так что врать Трикси не пришлось — родители наверняка думают, что вечер она проведет в Мэнор-хаусе.
Около гаража она села на велосипед и, изо всех сил нажимая на педали, покатила по подъездной дорожке. Огромный красный шар солнца наполовину уже скрылся за верхушками елей. Скоро огненный шар целиком опустится в Гудзон, и тогда очень быстро стемнеет. Трикси слишком поздно сообразила, что нужно было захватить с собой фонарик.
Когда она свернула с тропы и спрятала свой велосипед в кустах, в лесу было уже довольно темно. Идти пешком по неровной тропинке — это совсем не то, что ехать по ней верхом на лошади. Скоро Трикси обнаружила, что передвигаться быстро без риска подвернуть ногу невозможно. Каждый раз, когда тропинка заворачивала, отрезок впереди казался сплошь укутанным тенями, и глаза какое-то время привыкали к темноте. А затем, через несколько метров, ее почти ослепляли последние лучи заходящего солнца.
— Теперь я понимаю, что за жизнь у кротов, — бормотала Трикси, упорно ковыляя вперед. — Неудивительно, что они ничего не видят, выбираясь на свет из норы.
Чтобы было не так страшно, она заговорила вслух:
— Как бы я хотела быть кротом, или летучей мышью, или совой. Интересно, кого-нибудь из них привлекают туши? Они их едят? Все эти истории про муравьев, пожирающих оленьи рога — просто глупости. Армии муравьев бывают только в тропиках. Вот тропические муравьи действительно могут за несколько часов уничтожить тушу большого животного, но такие муравьи здесь не водятся… Хотя мыши едят оленьи рога. Я читала об этом в одной из книг Брайана. Хорошо бы в этом лесу жила армия полевок… Лисы и рыси тоже санитары… Хотя до канюков и шакалов им далеко. Койоты ребята бравые, но рогов не едят. Кроме того, койоты в жизни не явятся сюда, просто чтобы доесть тушу оленя. Зато здесь полно диких кошек. Именно поэтому вон та гора называется Холм Рыси. Вот бы она была поближе… Нет, лучше не надо. Говорят, рыси — звери пугливые, но все зависит от того, что считать смелостью. Я вот сейчас до смерти боюсь и наверняка заблудилась, но ведь я не поворачиваю обратно и не несусь со всех ног домой. Тем более что не знаю, в каком направлении бежать…
Трикси и в самом деле заблудилась. Пока меж деревьев еще мелькали отблески заката, она могла определить, где запад, но теперь все небо было бледно-зеленым с желтым оттенком — верный признак того, что надвигается ураган. Воздух стал холодным и влажным. Трикси не сомневалась, что ночью выпадет снег.
Она шла куда глаза глядят. Зубы стучали от холода и страха. И вдруг, совершенно неожиданно, она вышла на ту самую развилку, на которой ее тем утром поджидала Белка. Теперь она четко представляла себе, где находится, и через несколько минут добралась до нужной полянки. Здесь было чуть посветлее — и никаких следов убитого оленя.
Трикси протерла глаза.
— Наверное, я сплю. — Она наклонилась, напрягла зрение и увидела отпечаток туши оленя на сосновых иголках. И листья вокруг были бурые, потому что на них попала кровь. Совершенно очевидно, что кто-то разделал тушу на этом самом месте. Трикси знала, как выглядят внутренности животных, потому что часто потрошила цыплят, которых забивали ее братья, и ощипывала их. Мама долго и усердно обучала ее этому, и в результате Трикси приобрела среди членов своего семейства репутацию опытного мясника. Сердце, печень и горло идут на подливу, из легких варят густой бульон и добавляют его в собачью еду.
Трикси опустилась на колени. Все-таки Рэдди и Пэтч не преступники, слава тебе Господи! Отпечатки маленьких лап на влажной земле доказывали: все, что осталось после того, как человек забрал мясо, растащили маленькие зверьки. И сойкам, наверное, кое-что перепало. Джим даже в темноте мог бы определить, что за животные и птицы здесь побывали. Именно он научил Трикси различать следы лисицы и собаки. А кошачьи следы совсем другие, и Трикси с радостью удостоверилась, что кошки сюда не забредали — по крайней мере, до сих пор.
Затем Трикси увидела еще одни следы и в изумлении вытаращила глаза. Следы велосипедных шин. И велосипед не простой, а одноколесный! Трикси прошла до того места, где они исчезали на покрытой ковром сосновых иголок тропинке. Невозможно! Никто, даже циркач, не смог бы проехать по этому лесу на велосипеде! Но следы все-таки были!
НЕОБЫЧАЙНЫЙ БРАКОНЬЕР
Трикси, согнувшись, прошла еще несколько шагов по узкой тропинке, а затем вернулась туда, где исчезали следы велосипеда. В ее голове мелькали образы канатоходцев и воздушных акробатов. Почувствовав легкое головокружение, она направилась назад, к развилке. Только одна-единственная мысль успокаивала ее: собаки — не преступники! Они могли ради спортивного интереса идти по следу раненого оленя, но они не убивали его и не разделывали тушу. Это сделал человек. И этот человек — браконьер.
Когда Трикси добралась до развилки, стояла уже непроглядная темень, и она засомневалась, куда идти дальше. Чуть ли не на ощупь она наконец отыскала тропу и начала с трудом пробираться по ней. И когда, как ей показалось, дошла до спрятанного велосипеда, то обнаружила, что вышла на Глен-роуд — там, где тропинка обрывалась напротив магазина мистера Лайтелла.
«И как я могла сбиться с пути?» — спрашивала себя Трикси, шагая по дороге. Она была уверена только в одном: никто не заставит ее вернуться в ночной лес. На дороге тоже было не очень-то светло, но она так хорошо знала ее, что скоро отыскала велосипед и поехала к дому.
Родители и Бобби ужинали. Они изумленно посмотрели на вошедшую в столовую Трикси.
— Что случилось?! — воскликнула миссис Белден. — Мы думали, ты у Уилеров. Разве Бен Райкер не там?
— Там, — ответила Трикси. — Но Ди Линч тоже там. Они сходят с ума друг по другу. — Она изо всех сил пыталась напустить на себя ревнивый вид, чтобы всем стало ясно — ее бросили, и сердце ее разбито. Но при этом у нее было такое ощущение, что выглядит она ужасно глупо, и родители с трудом удерживаются от улыбки.