Тайна голубиного пирога
Шрифт:
И только на третьем уроке Бакет наконец заговорил о том, как привести велосипед в движение. Вытащив его из сарая, он сообщил своему ученику:
– Следует помнить об эстетике движения лодыжек. Те, кому не удается освоить ее, выглядят неловкими: кажется, что они не контролируют свою посадку в седле.
Только перейдя к самостоятельной езде, Хендерсон научился пользоваться тормозом. Вскоре он освоил навыки маневрирования и отправился в магазин к инструктору, чтобы поделиться с ним этой радостью. Увы, он пришел слишком поздно. Владелец магазина, скорбно взглянув на него из-за прилавка, сказал дрогнувшим голосом:
– Должен с прискорбием сообщить вам, что мистер Бакет умер.
Он объяснил, что инструктор
После нескольких скоростных рывков седло докторского велосипеда сместилось на пару дюймов назад, что было идеальным положением для быстрой езды. Хендерсон вскоре достиг спокойной пешеходной дороги, идущей вдоль берега Темзы. Он ехал мимо плоскодонок и челноков, заполненных парочками в великолепных костюмах для гребли. Подошел паровой катер с радостными экскурсантами, поющими под аккордеон. Заразившись от них веселостью, доктор решил поездить, держась за руль только одной рукой – сначала левой, потом правой, но быстро понял, что это нелегкая задача. Попробовал он и езду без рук: разве кто-то станет отрицать, что джентльмен, которому необходимы руки, чтобы управлять велосипедом, никогда не достигнет той степени изящества, как тот, кто пользуется для этого лишь ногами? Доктор счел такой способ столь легким, что даже подумал: не готов ли он уже к тому, чтобы играть в велосипедное поло?
Оглушительный ответ пришел минутой позже, когда он испытал на себе последствия своего рокового решения. Уже потом, выздоровев, Хендерсон осознал весь ужас происшедшего, придя к выводу, что его опрометчивость была вызвана радостным возбуждением, которое он испытывал, став обладателем новых чулок с ромбовидным узором. Так или иначе, проезжая по аллее Барж, он вдруг решил доставить себе удовольствие, занявшись той разновидностью спорта, которую иногда называют «фигурной ездой». Альфред Бакет на своем последнем занятии предупреждал доктора об этой опасности. Инструктор понизил голос до шепота и даже схватил своего ученика за руку, чтобы доходчивее объяснить ему весь риск, которому тот себя подвергнет.
– Подобное искушение посещает каждого велосипедиста, но вы должны бороться с ним изо всех сил, – говорил Бакет, и его синие шрамы при свече, горевшей в сарае, казались еще более ужасными. – Такие фокусы никогда не заканчиваются добром даже для прославленных спортсменов.
Но, увы, никакие увещевания не подействовали. Как только эта мысль втемяшилась в голову доктора, он уже не мог бороться с соблазном продолжить движение, держась за руль и убрав ноги с педалей. Ему не потребовалось много времени, чтобы удостовериться в правоте Альфреда Бакета. Хендерсон оказался в Темзе прежде, чем успел соскочить назад, как учил инструктор.
Всплыв на поверхность и стряхнув воду с лица, доктор увидел Минк, в мокром от брызг костюме для пеших прогулок. Она глядела на него с берега, прикрыв ладошкой рот. И именно в тот момент, когда пассажиры громко гудящего парового катера таращили глаза на внезапно возникшее перед ними препятствие, доктор наконец совладал со своей выполненной по нью-йоркской моде прической.
Извергнув изо рта добрую порцию Темзы, доктор, отягощенный своим новым велосипедным нарядом, медленно приближался к берегу. Его хаотические движения мог бы назвать брассом лишь человек очень великодушный, а то и вовсе нетрезвый. Вскоре Хендерсона прибило к берегу волнами от парового катера. Шаловливые пассажиры швыряли в него монетки, словно он был уличным мальчишкой, просившим милостыню. Подняв глаза на принцессу, доктор думал о том, где он выглядел смешнее – в реке или здесь, у берега. Но решить эту задачу он не успел: Минк наклонилась и помогла ему выбраться на сушу. Промокшие насквозь чулки прилипли к лодыжкам, кепи доктора весело подпрыгивало на волнах.
Минк потрясла руками, стряхивая с них воду, потом взглянула на него, удивленно подняв бровь:
– Добрый день, доктор Хендерсон. Вас вполне можно извинить за то, что вы не сняли шляпу в знак приветствия: она уже почти достигла противоположного берега.
Доктор вытер рукавом рот, но суше от этого не стал.
– Велосипедный спорт, как я понимаю, ваше хобби.
– Физические упражнения чрезвычайно полезны для сердца, – ответил Хендерсон. Потоки воды стекали с его одежды. – Как и наличие кого-то, для кого оно бьется.
Принцесса махнула рукой в сторону прибрежной аллеи:
– Посмотрите, сколько очаровательных дам наслаждаются хорошей погодой. Вы, несомненно, привлекли их внимание. Какая удача, что леди Бессингтон не видела, как вы свалились в реку!
Доктор нахмурился, силясь понять, при чем здесь графиня, но не успел спросить: Минк уже собралась уходить.
– Не стойте здесь слишком долго в мокрых бриджах, доктор, – сказала она, направляясь к дворцу. – У вас поднимется температура, и тогда я буду вынуждена привести к вам гомеопата из Ист-Моулси. Нет сомнений, что он назначит вам правильное лечение.
Глава 9
Гадание по родинке
Понедельник после Пасхи, 11 апреля 1898 г.
Нашествие, состоявшееся в Страстную пятницу, было ничто по сравнению со штурмом, который выдержал дворец в понедельник, на следующий день после Пасхи. Его осаду начали те, кто прибыл в экипажах. Они выбрались на бега в «счастливый Эмптон» (как говорят кокни) пораньше, чтобы избежать праздничных заторов, весело помахав оставшимся дома.
К ним присоединились пассажиры девятнадцати набитых битком дополнительных поездов Лондонской Юго-Западной железнодорожной компании, багажные полки в которых были плотно заставлены корзинами для пикника. Впрочем, от сэндвичей ничего не осталось уже вскоре после отправления.
Толпа, покинувшая вагоны, еще больше увеличилась за счет прибывших по Темзе. Мужчины в костюмах для катания на лодках и чулках жизнерадостного красного цвета, женщины в муслиновых юбках и с японскими зонтиками от солнца сходили на берег с бесконечной вереницы весело украшенных судов, тут же попадая в цепкие руки светящихся улыбками продавцов открыток и торговцев самодельными путеводителями. К середине утра Хэмптон-Корт заполонили торговцы сыром, ростовщики и смотрители богаделен, все в сильно приподнятом настроении. Более шестнадцати тысяч экскурсантов стадом прошлись по парадным апартаментам. Адский топот вызывал жуткие мучения у обитателей дворца. Их отчаяние могло сравниться лишь с разочарованием торговцев зонтиками от дождя. Бедняги сидели на траве со своим разложенным в раскрытом виде товаром и с укоризной смотрели на капризное солнце, которое продолжало ярко сиять.
Полная решимости обелить Пуки, Минк села за письменный стол и принялась обдумывать собственный список подозреваемых. В него вошли ее новые друзья, о чем она сожалела, ибо те ей нравились. Леди Монфор-Бебб никогда не таила своей антипатии к генералу, которого раздражала ее игра на фортепиано. Но могло ли одно это послужить причиной его отравления или за этим крылось что-то еще? Затем шла леди Беатрис, чьих голубей якобы убил генерал Бэгшот. Дошли ли до нее эти слухи еще до пикника? Леди Беатрис уронила вилку и ушла, как только об этом было упомянуто. Но не было ли это уловкой, чтобы отвести от себя подозрение? Леди Бессингтон тоже не скрывала своей неприязни к генералу после того, как тот рассказал ей, что ударил одного из своих слуг, и обидно раскритиковал убранство ее комнат. Не было ли у графини некоего мотива, о котором Минк не знала?