Тайна горной долины
Шрифт:
Мама часто рассказывала ей, как в 1762 году сэр Джон Локарт Росс сделал обязательным разведение овец на севере и по нечаянности уничтожил самую суть, дух высокогорных районов.
Пять сотен его шевиотовых овец выжили в суровом климате Шотландии, несмотря на то что все пророчили им гибель.
Но овцы прекрасно росли, и поскольку шерсть — товар довольно ценный, лендлорды усмотрели в разведении овец еще один источник доходов.
Многие шотландские лендлорды в то время были на грани банкротства, и вот они увидели в своих бесплодных землях и узких
Но, естественно, первой необходимостью стало очищение земель от людей, их заселявших.
Веками горцы сносили суровые зимы, занимались своими фермами, выращивали крупный рогатый скот.
Они не могли поверить в то, что теперь им придется оставить дома и уехать с земли, которую они считали своей собственностью.
Они обратились за помощью к вождям своих кланов — и не получили ее.
Многие не понимали, почему им надо перебираться ближе к морскому побережью и с трудом сводить концы с концами или ехать за море в неизвестный мир, где их ожидает полная неизвестность.
Их фермы поджигали прямо над их головами, а с ними самими обращались, как с преступниками.
С самого раннего детства Леона слышала рассказы о страданиях людей сначала в Сатерленде, а потом в Росс-и-Кромарти.
Для ее матери это было предательством всего, во что она верила, всего, что было частью ее наследия.
Но миссис Гренвилл находилась далеко от своей родины, и ей было достаточно сложно представить себе реальную картину того, что происходило там, было трудно понять, как же не оказалось никого, кто мог бы защитить горцев.
Все это происходило задолго до рождения Леоны, и только пять лет назад, в 1845 году, в газете «Тайме» разгорелись яростные споры относительно принудительного переселения людей в Шотландии.
Редактор Джон Делани выяснил, что девяносто крестьян в Росс-и-Кромарти были выселены из Гленкалви и им пришлось поселиться на церковном дворе, так как они лишились крыши над головой.
Прежде в «Таймс» не уделялось внимания принудительному выселению людей в Шотландии, но теперь Джон Делани сам поехал туда и оказался свидетелем издевательств над людьми из Гленкалви, .
Когда миссис Гренвилл читала вслух его репортажи об увиденном, слезы градом катились по ее щекам.
Мистер Делани выяснил, что все коттеджи в горной долине были пусты, за исключением одного, где умирал дряхлый старик.
Остальные люд» сидели на склоне холма: женщины аккуратно одеты, в красных или обычных платках на головах, мужчины — в своих клетчатых пастушьих пледах.
Погода была сырой и холодной, а людей выгнали из долины. У них было всего три повозки, на которые они усадили своих детей. Джон Делани писал, что все, происходящее в Шотландии, было результатом «холодной, бессердечной расчетливости, которая столь же отвратительна, сколь невообразима».
— Почему же их никто не остановил, мама? — спрашивала Леона свою мать.
— Эти люди рассказали редактору «Таймс», что они никогда не видели своего лендлорда и что от его имени действовали его доверенные лица, именно они творили все эти жестокости.
Леоне все это было очень трудно тогда понять, но теперь, слыша детский плач и видя отчаяние и безысходность на лицах людей, наблюдающих, как поджигают их дома, она чувствовала тошноту и головокружение от отвращения и гнева.
И она знала, кто за это в ответе.
Было бесполезно пытаться закрывать глаза на то, что они едут по земле герцога, и несчастные, которых сейчас лишали крова, были его людьми.
Им, как и другим насильно изгнанным, придется, сбившись в кучку, отправиться к морскому побережью.
Единственный выход — сесть на корабль и отправиться далеко через океан. Но на этом корабле люди часто гибнут от холода, недостатка пищи или становятся жертвами эпидемий оспы или тифа.
«Это не может быть правдой! Не может быть, чтобы все это началось сначала!» — думала Леона.
Она вспоминала, как проклинала ее мать овец, которые вытеснили горцев из их долин и с вересковых полей, где остались только призраки тех, чье мужество и выносливость некогда служили настоящей гордостью Шотландии.
«Как же может герцог поступать так со своими людьми?» — негодовала Леона.
Теперь она прекрасно понимала, почему лорд Стрэткарн был в плохих отношениях с герцогом.
Она видела на земле лорда фермы, где разводят скот. Они располагались вдоль берега озера.
На земле, которой он владел, не было овечьих стад, и сердце ее смягчилось, поскольку теперь она поняла, почему его народ так нуждался в нем и почему ему нужно оставаться среди них, если придется защищать интересы своих людей.
Затем, сильно нервничая, она подумала о том, что ей следует сказать герцогу при встрече и как удержаться от слов проклятия, которые могут сорваться с ее губ, едва она увидит его.
«А может быть, он не знает? Может быть, он не понимает, какие страдания приходится переносить этим людям?» — сказала она себе.
Но ведь выселение происходило всего в нескольких милях от замка.
Неужели он может быть настолько слеп?
И если он был в своих владениях в отличие от многих северных лендлордов, которые жили в Англии, тогда как их доверенные лица совершали от их имени такие ужасные преступления, то, естественно, он не мог не знать о происходящем.
Лошади бежали вперед по дороге среди вересковых полей, а Леоне нестерпимо хотелось выпрыгнуть из экипажа и бежать назад, в замок лорда Стрэткарна,
Как же она хотела, чтобы у нее хватило на это смелости! Но экипаж неумолимо катился вперед, и с этим ничего нельзя было поделать.
Леона была напугана до глубины души и в первый раз пожалела о том, что не отказалась от приглашения герцога и приехала в Шотландию.
«Как мне… объяснить ему, что я… чувствую?» — спрашивала она себя.
Она вспоминала ужас в голосе матери, когда та читала вслух репортажи из «Таймс» и рассказывала ей, как разбивали кланы и высылали их в разные концы света.