Тайна греческого гроба
Шрифт:
Оделл громко расхохотался.
— Вы это называете грубым обращением, мистер Квин? Всего-то схватил парня за шкирку. Знаете, вам бы посмотреть, каково приходится этим здоровенным работягам в нашем деле, когда они слишком сильно врут... Нет, я просто маленько его тряханул. Да он трус, куда ему против меня.
— У него был револьвер?
— Не знаю, может быть. Я не видел. Но у таких пташек всегда бывает.
Эллери задумался.
Миссис Оделл робко вмешалась:
— Теперь вы понимаете, мистер Квин, что Джерри не сделал ничего плохого.
— С другой стороны,
— Не хотелось самому в петлю лезть, — прогудел Оделл. — Не хотел, чтобы мне пришили убийство этого болвана.
— Мистер Оделл, когда Гримшоу вас впустил, там кто-нибудь еще был?
— Ни одной живой души, кроме самого Гримшоу.
— А тарелки, стаканы из-под виски — ничего такого, что могло бы указывать на чье-то присутствие?
— Я бы все равно не заметил. Я был здорово сердит.
— После того вечера никто из вас больше не видел Гримшоу?
Они одновременно покачали головой.
— Очень хорошо. Ручаюсь, больше вас беспокоить не будут.
Поездка в метро утомила Эллери. Обдумывать было почти нечего, а в купленной газете не нашлось ничего отвлекающего. С унылым видом он нажал кнопку звонка у входа в свою квартиру на третьем этаже здания из бурого песчаника на Западной Восемьдесят седьмой улице, и даже живая цыганская рожица Джуны, открывшего дверь, не помогла разгладить хмурую складку между бровей — а обычно Джуна оказывал на него тонизирующее воздействие.
Хитрый Джуна почуял, что хозяину тяжело, и начал его веселить лично изобретенным способом. Торжественно, даже с пафосом он принял у Эллери шляпу, пальто и трость, попробовал корчить гримасы, которые обычно вызывали ответную ухмылку, но на этот раз не сработали, промчался в спальню и бегом вернулся в гостиную, чтобы вложить сигарету между губ Эллери, церемонно поднес спичку...
— Что-то не так, мистер Эллери? — в конце концов горестно спросил он, когда все его усилия оказались напрасны.
Эллери вздохнул:
— Джуна, старичок, все не так. И это, наверное, должно бы меня приободрить. Вспомни-ка незатейливые вирши Роберта Сервиса [31] : «Какой пустяк — коль все не так, споем другую песню». С другой стороны, я все же не могу, как его солдатик, «плясать и петь или свистеть на дудке». Я очень немузыкальное животное.
Для Джуны это была чушь собачья, но он знал, что, когда Эллери тянуло на цитаты, это предвещало определенные перемены, и потому одобрительно улыбнулся.
31
Сервис, Роберт Уильям (1874–1958) — английский поэт, живший в Канаде и во Франции, прозванный «канадским Киплингом».
— Будь внимателен, Джуна, — продолжал Эллери, уронив себя в кресло. — В тот кошмарный вечер у месье Гримшоу было пять человек гостей. Из пятерых нам сейчас известны трое: покойный Гилберт Слоун, его почтенная супруга и бесстрашный Джереми Оделл. Одним из двух, так сказать, неучтенных гостей был доктор Уордс, мы в этом уверены, несмотря на все его протесты. Если бы мы смогли прояснить ситуацию доктора Уордса, которая может иметь довольно невинное объяснение, тогда бы мы достигли впечатляющего результата — остался бы лишь один неизвестный гость, никем не идентифицированный, и если предположить, что Слоун убийца, то этот неизвестный приходил вторым в последовательности, состоящей из пяти посетителей.
— Да, сэр, — сказал Джуна.
— С другой стороны, сын мой, — продолжал Эллери, — я признаю шах и мат. Все это вопиющее пустословие. До сих пор я не обнаружил ничего, что могло бы поставить под сомнение обоснованность версии со Слоуном.
— Да, сэр, — сказал Джуна. — У меня на кухне вкусное кофе...
— Нужно говорить «вкусный кофе». Запомни это, безграмотный червяк.
Как ни крути, а получалось, что день прошел впустую.
Глава 24
ЕСТЕСТВЕННО!
Но оказалось, что этот день еще не закончился. Приблизительно через час по телефону позвонил отец, и после этого семечко, посеянное несколько дней назад непонятным визитом миссис Слоун, дало побег, превратилось в деревце, зацвело пышным цветом и вскоре принесло плоды, неожиданно изобильные.
— У нас тут кое-что происходит, — донесся из трубки резкий голос инспектора, — довольно странные вещи, и я подумал, что тебе будет интересно.
Прилива оптимизма Эллери не испытал.
— Я уже столько раз разочаровывался...
— Ну, по моему суждению, версию со Слоуном это не отменяет. — Старику надоело церемониться с Эллери. — Так ты хочешь узнать или нет?
— Еще бы не хотеть. Что случилось?
Эллери услышал, как отец фыркнул, раскашлялся и прочистил горло — безошибочные знаки неодобрения.
— Давай-ка в управление. Это долгая история.
— Хорошо...
И Эллери вытащил себя из дому. От метро его уже мутило, голова побаливала, и вообще этот мир казался печальным местом. Ко всему прочему отец устроил совещание со своим заместителем, и Эллери был вынужден сорок пять минут томиться в приемной. Входя в кабинет к старику, Эллери шаркал ногами, демонстрируя крайнее недовольство жизнью.
— Что за потрясающие новости?
Инспектор толкнул его в кресло.
— Отдохни. Поступила дополнительная информация. Днем ко мне заходил твой приятель — как бишь его? — Суиза.
— Мой приятель? Насио Суиза? Ну и?..
— Говорит, что в вечер самоубийства Слоуна побывал в галерее Халкиса.
Усталость исчезла, Эллери подскочил:
— Быть не может!
— Спокойней, не рви на себе рубашку, — проворчал инспектор. — Не о чем волноваться-то. Вроде бы Суиза должен был готовить проспект с описанием отдельных экспонатов галереи — дело долгое и утомительное, — и он решил сделать рывок и поработать в тот вечер.