Тайна греческого гроба
Шрифт:
— Вечер самоубийства Слоуна?
— Ну да. Ты будешь слушать, юнец? Значит, приходит он к магазину, открывает дверь своим ключом и поднимается наверх в эту длинную главную галерею...
— Открывает дверь своим ключом. Как он сумел при включенной сигнализации?
— Она не была включена. Это значит, что не все ушли, — обычно тот, кто уходит последним, должен проследить за сигнализацией и предупредить охранное агентство. В общем, он поднялся наверх и увидел свет в кабинете Слоуна. Что-то ему нужно было спросить у Слоуна по поводу этого проспекта. Вот он и зашел в кабинет
Эллери взволновался до потери пульса. Как загипнотизированный, он смотрел на инспектора, в уголке рта одной только силой привычки держалась сигарета.
— Точно?..
— Да, да, — ответил инспектор. — Голова на столе, пистолет на полу, под свисающей правой рукой, — все соответствует. Кстати, это произошло за несколько минут до нашего появления. Конечно, Суиза запаниковал — не могу его за это осуждать. Положеньице, прямо скажем... Он осторожничал, ни до чего не дотрагивался, сознавая, что если его там застанут, то объясняться придется до скончания века. И он быстро смылся.
— Клянусь несуществующей бородой Наполеона, — бормотал Эллери, уставясь на отца отрешенным взглядом. — Если бы только это было возможно!
— Что «если бы»? Сядь, опять ты распетушился, — цыкнул на него инспектор. — И не питай ложных идей, Эллери. Я целый час поджаривал тут Суизу, забросал его вопросами, как выглядела комната, и он выдержал испытание на все сто. Когда газеты напечатали, что это самоубийство, ему чуть полегчало, но все-таки он нервничал. Говорит, хотел посмотреть, как события будут развиваться дальше. Ничего больше не происходило, он понял, что от разговора вреда не будет, а совесть-то его мучила, ну он и пришел ко мне и все выложил.
Эллери яростно пыхтел сигаретой, унесясь мыслями в туманную даль.
Инспектор забеспокоился:
— Во всяком случае, к основному вопросу все это не относится. Просто любопытная информация, ни в малейшей мере не влияющая на версию о самоубийстве Слоуна.
— Да, да. В этом я с тобой согласен. Ясно же: раз по отношению к Суизе подозрений не возникало, то он не стал бы соваться со своей историей о посещении места... самоубийства, если бы был виновен. Но я думаю не об этом... Пап!
— Ну что?
— Ты хочешь получить подтверждение теории о самоубийстве Слоуна?
— Какое подтверждение? — Старик фыркнул. — Это уже не теория, это реальность. Но конечно, новые свидетельства и улики нам не повредят. Что ты имеешь в виду?
Эллери был весь как струна.
— Ты абсолютно прав! — крикнул он. — Судя по твоему пересказу, в истории Суизы нет ничего, что могло бы опровергнуть версию с Слоуном. Но теперь мы можем доказать самоубийство более полно, для этого нужно только задать мистеру Насио Суизе один маленький вопросик... Понимаешь, папа, несмотря на твою убежденность, что появление Суизы в том кабинете никак не изменяет факты, все же остается крошечная щель, бесконечно малая вероятность... Кстати, уходя в тот вечер из здания, Суиза включил сигнализацию?
— Да. Говорит, чисто машинально.
— Ясно. Пошли к Суизе. Сегодня мне не уснуть, если я не разберусь с этим пунктом.
Инспектор пожевал нижнюю губу.
— Дьявол! Ты, как всегда, в точку, сыщик. Ну я и дурень, что не догадался сам спросить его об этом. — Он вскочил на ноги и потянулся за пальто. — Суиза сказал, что будет в галерее. Поехали!
Они застали Насио Суизу, страшно взбудораженного, в пустой галерее Халкиса на Мэдисон-авеню. Он выглядел не столь безукоризненно, как обычно, и одна прядь волос в гладкой прическе лежала не на месте. Он встретил их напротив закрытой и огражденной решеткой двери кабинета Гилберта Слоуна и нервно пояснил, что после смерти Слоуна этой комнатой не пользовались. Болтовней он пытался замаскировать самое настоящее смятение. Усадив их в своем заставленном антикварными вещами кабинете, Суиза не выдержал:
— Что-то не так, инспектор? Что-то не...
— Не заводитесь, — спокойно произнес инспектор. — Вот у мистера Квина есть еще парочка вопросов.
— Да?
— Я так понял, — сказал Эллери, — что вы вошли в соседний кабинет, к Слоуну, в тот вечер, когда он умер, потому что заметили там свет. Это верно?
— Не совсем. — Суиза крепко сжал руки. — Просто я намеревался поговорить со Слоуном кое о чем. Войдя в галерею, я понял, что Слоун у себя, поскольку из-под двери пробивался свет.
Квины разом двинулись, словно сидели на электрических стульях.
— А-а, из-под двери, — со странной интонацией протянул Эллери. — Значит, перед тем как вы вошли, дверь в кабинет Слоуна была закрыта?
Суиза был озадачен.
— Ну да, естественно. Это так важно? Мне казалось, я упомянул об этом, инспектор.
— Ничего подобного! — рявкнул инспектор. — А убегая отсюда, вы оставили дверь открытой?
Суиза промямлил:
— Да. Я запаниковал и не подумал... А какой у вас вопрос, мистер Квин?
— Вы уже на него ответили, — сухо проговорил Эллери.
Все вдруг переменилось. Полчаса спустя Джуна был совершенно сбит с толку, увидев инспектора в отвратительном настроении и чрезвычайно веселого Эллери. Молодой Квин даже что-то напевал и резвился перед огнем, который поспешно разжег ошарашенный Джуна. Инспектор сделал два звонка, и больше никто из них не произнес ни слова. Эллери успокоился, растянулся в своем любимом кресле, пристроил ноги на подставке для дров и принялся изучать картины, создаваемые пламенем, — но глаза его так и сияли.
Раздался неистовый звонок в дверь, и Джуна впустил двух краснолицых джентльменов — окружного прокурора Сэмпсона и помощника окружного прокурора Пеппера. Принимая у них пальто, Джуна удивился еще больше: оба нервничали, быстро буркнули приветствия, а едва усевшись, заметно усилили раздражение, висевшее в атмосфере.
— Хорошенькое дельце, — наконец сказал Сэмпсон. — В хорошенькое дельце мы влипли! По телефону мне показалось, что ты прямо-таки уверен, Кью. Это так?
Старик мотнул головой в сторону Эллери: