Тайна Иерихонской розы
Шрифт:
Я ходила с костылями целый час, и Джон помог мне сесть на кровать. Он пристально посмотрел на меня.
— Кто, Гэби? Должна быть какая-то причина. Черт, — он сжал кулак. — Должна же быть причина. Но я просто не могу представить себе, что кто-то из домашних сделал это.
— Я не знаю, дорогой. Поспи немножко, — я поцеловала шрам на его щеке. — Нам обоим это не помешает, а потом поговорим.
Он ушел, и я закрыла глаза, но тут же открыла их, услышав, как тихо щелкнула дверь. В дверях стояла миссис Беатрис.
— Могу
Я посмотрела ей в глаза и увидела в них все ту же решимость.
— Дорогая, — она пододвинула стул и села, — думаю, последнее происшествие убедило вас, что вам нужно отсюда уехать. Если судьба так благосклонна к вам, что дает вам последнее предупреждение, нужно обязательно к нему прислушаться. Я сама скоро уезжаю в Нью-Йорк и приглашаю вас поехать со мной. Поверьте мне, я знаю, что говорю: там вы будете намного счастливее. Вы молоды, умны, и у вас так много всего впереди.
— Миссис Беатрис, — эта женщина просто удивляла меня, — я думаю, вы не совсем понимаете… Я люблю мистера Джона и собираюсь выйти за него замуж. Как вам приходит в голову просить меня просто собраться, уехать и жить дальше, как будто его никогда не существовало?
— А вас не заботит то, что будет с вами, если вы останетесь? — ее маленькие глазки блеснули. — Я знаю, о чем говорю. Над этим домом висит проклятие. Оно и вас коснется, как коснулось Лаурин, меня …
— И Пити?..
На ее лице проступили преждевременные морщины.
— Да, и Пити, — казалось, она снова взяла себя в руки. — Ну, мы говорим сейчас не о Пити. Я пытаюсь вам объяснить, что вам решительно нельзя здесь оставаться. Если хотите, не только ради вашего блага, но и ради блага мистера Джона.
— Вы не откровенны со мной, — ответила я ей холодно. — Вы хотите, чтобы я уехала, пугаете меня опасностью и не объясняете почему. Я не смогу принять от вас совета, пока вы мне не скажете правду. Что вы имеете в виду, говоря о себе, Лаурин и Пити? Объясните, а я попытаюсь послушать.
Она положила руки на край моей постели и крепко сжала кулаки.
— Что еще нужно, чтобы убедить вас? Я говорю вам все, что могу.
— Вот именно. Вы сказали мне ровно столько, чтобы не дать ни в чем разобраться, — Я взглянула на нее. — Я прекрасно понимаю цель этого происшествия.
Волнение на ее лице сменилось усталостью.
— Тогда я теряю время, вы не станете слушать?
— Нет, пока вы не скажете мне, кому в этом доме понадобилось желать мне зла.
Она на мгновение закрыла глаза, казалось, ее раздирают противоречия. Через несколько секунд она беспомощно покачала головой.
— Я не могу сказать вам, не могу.
Она с усилием поднялась и направилась к двери.
— Помяните мое слово, мисс Стюарт, вы пожалеете об этом решении. Вы только еще больше зла принесете в этот дом.
— Зло, как вы это называете, было здесь еще задолго до того, как я сюда приехала. Вы это так же хорошо знаете, как и я.
— Я не очень хорошо себя чувствую, мисс Стюарт. С вашего позволения.
Я не чувствовала себя настолько взволнованной, насколько ожидала. Ее слова настораживали, однако я понимала, что сделала еще один шаг к разгадке этой тайны; она была в ней замешана. Если она была па стороне тех, кто пытается убить меня, то кому она помогала? А может быть, это не она кому-то помогала, а наоборот?
Мои раздумья были прерваны миссис Марией.
Они что, все сговорились не оставлять меня одну ни на минуту?
Она широко мне улыбнулась.
— Джон был прав. Вы намного лучше сегодня выглядите, мисс Гэби. Скоро, наконец, его невеста снова будет в порядке, и он сможет жениться; он ждет не дождется.
Я ответила теплой улыбкой.
— Значит, вы остаетесь, — она выглядела немного озадаченной. — Тогда я уверена, что миссис Беатрис неправильно вас поняла.
— Она сказала, что я уезжаю?
Она кивнула.
— Пожалуйста, постарайтесь не сердиться. Она, должно быть, просто пыталась уехать из Уайт-Холла с вами. Она никогда не чувствовала себя здесь как дома.
Она начала рассказывать о последних событиях, сказав, что Клэппи и Полли заглянут, когда у них появится свободная минутка, и добавила, что Коррин сегодня занималась с Пити, чтобы он не забыл свои уроки.
Когда она сделала небольшую паузу, я быстро воспользовалась возможностью и спросила ее, куда делись мои ботинки, которые я носила в тот день, когда все произошло. Они не выходили у меня из головы, и меня беспокоила мысль о том, что их невозможно будет починить.
Она подъехала к шкафу, достала ботинки и отдала их мне.
— Дорогая, к ним не прикасались, — она подстелила журнал под подошвы. — Боюсь, с ними уже ничего не сделаешь — видите, что произошло с кожей.
— Да, — печально заключила я. — Да, кожа вся прорезана. Я так надеялась, что их можно еще починить. Отец подарил мне их на восемнадцатилетие. Они были моими любимыми.
Я тихонько потянула за изорванные края кожи, пытаясь разгладить их. Там что-то запуталось, и мне пришлось потрудиться, чтобы вытащить это. Должно быть, это был комок изорванной кожи…
Я нахмурилась. Это была не кожа.
Я отложила ботинки, как будто мне уже не было интересно, на самом деле сгорая от любопытства. Казалось, прошла целая вечность, пока ушла миссис Мария; я не услышала ни слова из того, что она говорила.
Едва оставшись одна, я тут же схватила ботинки. Конечно же, без всякого сомнения, этот маленький комок — это были розовые лепестки! Три-четыре лепестка были отдельно, и их можно еще было узнать. Не мог же их принести сюда ветер с противоположного конца сада! Это было невозможно. Абсолютно невозможно!