Тайна Игоря Талькова. «На растерзание вандалам»
Шрифт:
С этим утверждением трудно спорить, кроме разве что того, что порой и на помойке вырастают цветы, и даже очень красивые. Игорь сам же сравнивал совдепию с дремучими джунглями, среди которых то тут то там расцветают великолепные растения, но дремучие заросли мешают их видеть и восхищаться ими. Бывают цветы на грязных свалках. Только вот кто полезет по грудам грязи, чтобы насладиться их ароматом, да и слышен ли будет аромат среди вони?
Любовь с кулаками? Почему бы и нет? Если кулаки – средство защиты, а не нападения.
«Православие, – пишет далее Тальков, – религия не воинствующая, но способная себя
Я – русский православный человек. Этим и объясняется сочетание несочетаемого в моем творчестве.
Любовь – это стимул жизни, вечный поиск, единственная возможность роста и совершенствования».
Он был действительно православным человеком, хотя, возможно, как многие «первые христиане» (а именно так можно называть людей эпохи восьмидесятых, заново прикоснувшихся и вопреки гнету пришедших к христианству), как многие из них, Тальков больше угадывал, чем видел, и, принимая безоговорочно идеалы Православия, так и не увидел до конца и не понял страшного крестного пути Русской Православной Церкви. Не то в одной из приведенных выше песен не фигурировал бы «кагэбэшный погон» под рясой священника.
Кстати сказать, это – чистейшая правда: без ведома Комитета не совершалось в советское время ни одно рукоположение, органы контролировали церковь внимательнее, чем оборонные предприятия. Потому что смертельно ее боялись! Ее, почти полностью запрещенную, отделенную от государства, оболганную, осмеянную. Ее боялись, как боятся богатыря, израненного, скованного, замурованного в темнице, но способного в нужное время разорвать узы, вышибить запоры и явиться угнетенному народу в прежнем величии. Так ведь, по сути дела, и случилось, и вовсе не с соизволения властей, но потому, что у них просто не хватило бы сил сдержать стремление русского народа вернуться к своей Вере. Возвращение еще только начинается, но его уже не остановить, тем более что противопоставить ему упомянутые Тальковым темные силы уже ничего не могут. Что до «кагэбэшного погона», то бывали, разумеется, и среди священников «засланные казачки», но их было немного. В этой ситуации очень трудно себя не выдать. Никакой Штирлиц бы не справился. Кто-то не выдерживал и сбегал, а кто-то… начинал искренне верить и «перековывался», изменял своим «боссам», за что следовала незамедлительная кара, но человек-то уже был спасен!
Причину такой уязвимости агентов в церкви объяснил мне однажды уже немолодой священник. «Когда служишь в алтаре, с тобой происходит нечто необъяснимое, можно сказать, страшное. Через тебя проходит такая невероятная сила, что любое скверное побуждение, любая нечистая мысль вызывают жуткое ощущение. Постепенно привыкаешь это скверное и нечистое оставлять, по крайней мере, за пределами алтаря, не то долго не выдержишь!»
Напрашивается не очень пристойное, но вполне адекватное сравнение: если алкоголику вшивают какую-то там ядовитую пакость, а он все равно вдруг прикладывается к рюмке, ему становится невыносимо худо, он может тут же и умереть.
Можно скептически покривиться, не поверить. И ничем не докажешь. Хотите проверить, милости просим в духовную семинарию (мужчины, разумеется). Теперь ограничений нет (опять же, для мужчин), а вот в совдепии к духовному образованию не допускали людей с высшим образованием, людей «интеллигентных» профессий, словом, ни в коем случае не хотели, чтобы священники были культурными. Стремились создать образ туповатого, говорящего с «оканьем» или «аканьем» деревенского попа. Чему такой научит?
Однако учили. Даже в то время, даже несмотря на все мыслимые и немыслимые препоны,
Ее и по сей день не оставили в покое. Даже усилили нападки, поток клеветы, давление. Потому что наша Церковь возрождается и набирает силу, а с ее силой, с силой покинувшего узилище, почти залечившего раны богатыря не справиться уже никому.
Но Игорь Тальков не был чадом Церкви в полном смысле этого слова. Он еще не научился отделять зерна от плевел, он верил в Бога, но не находил прямого пути к Храму. Не знаю, у кого как, а у меня нет сомнений, что он нашел бы этот путь и повел бы по нему миллионы поверивших ему людей.
Это тоже пугало и бесило тех, кто со скрежетом зубовным наблюдал за взлетом и ростом молодого поэта.
И его тоже всеми силами старались опорочить. 22 августа 1991 года, в дни так называемого путча, который принято называть кратко и просто ГКЧП, Игорь Тальков выступал со своей группой «Спасательный круг» на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге (тогда он еще назывался по-другому, но уж очень не хочется его так называть – город ведь ни в чем не виноват!). Тальков исполнил песни «Война», «Я вернусь», «КПСС», «Господа демократы», «Стоп! Думаю себе!», «Глобус», «Россия».
Тогда многие патриоты России обвинили певца в предательстве. Концерт выразительно назывался «Рок против танков», то есть был откровенно направлен против государственных чиновников, которые неуклюже и неумело, но все же попытались остановить начавшееся безумие и каким-то образом спасти страну от разрушения. Ведь произошел «гэкачепистский путч» после того, как уже было принято решение о расчленении СССР, значит, фактически России, на части. Заложенная большевиками мина сработала: конституционное право на «самоопределение вплоть до отделения, плюс проведенные «по живому» границы между республиками, подготовили прекрасную почву для развала.
Советские бюрократы-партократы действовали беспомощно и глупо – их якобы путч скорее спровоцировал еще более скорый захват власти предателями-демократами. Да и действия во время ГКЧП походили скорее на спектакль и уж никак не могли воспрепятствовать приходу к власти Ельцина и команды разрушителей. До сих пор многие вспоминают, как свято соблюдали введенные в Москву танки правила уличного движения. Даже на красный свет останавливались! Напугать это могло только интеллигентов-либералов. А уж каким образом эти плюшевые танки сумели кого-то задавить, до сих пор – очень любопытный вопрос.
И все же русским патриотам в те дни ничего не оставалось, как быть на стороне ГКЧП, ибо (и это все понимали) дальше начиналась катастрофа. Которая в результате и произошла. Поэтому участие любимого народом певца в организованном демократами шоу было воспринято как измена, как отступление от идеалов патриотизма.
Но Игорь несомненно и в тот день поступил искренно. Конечно, он хотел воспользоваться предоставленной сценой, тем, что концерт «Рок против танков» транслировали по центральным каналам. Хотел, чтобы все услышали его песни. И, конечно, искренне ненавидел систему, которую (не только для него, для многих) олицетворяли, в частности, и те «кремлевские старцы», которые решились устроить вместо настоящего военного сопротивления демократам свой кукольный путч. Тальков, опять-таки как многие другие, хотел верить, что страна выходит из тьмы, что наступает время просветления. Политической ситуации он или не понял до конца, или надеялся, что ее удастся быстро исправить…