Тайна Игоря Талькова. «На растерзание вандалам»
Шрифт:
В одном он был прав, и это теперь, по прошествии двадцати с лишним лет, очевидно: так или иначе (лучше бы не так, как произошло в 1991-м!), но систему необходимо было сломать. Она все равно не дала бы России жить и развиваться нормально, все равно произошел бы развал, только результаты его могли быть (хотя в это трудно поверить) еще хуже и страшнее, чем нынешние.
Прозвучавшая на площади песня Талькова «Бал сатаны» великолепно передает состояние, в котором находилось общество в те годы и особенно в те дни, когда империя совдепов рушилась.
Кончен бал, погасли свечи, Не успевшие поджечь Всю планету. И не вечен Оказался красный меч, Пропитавший кровью землю Невиновной стороны, Что бельмом сияла белым В черном глазе сатаны. Сатана гулять устал, Гаснут свечи, кончен бал. И на площади на Красной, На которой дьявол жил, Перестанут поджигаться Те, кого допек режим. И слетит82
Цитируется по книге «Игорь». Специальный выпуск альманаха «Молодежная эстрада».
И дальше уже с издевательством, с явной надеждой на то, что теперь проклятое время завершилось, что совдепия действительно кончилась.
Партработники перепугались И наделали в штаны. Все, ребята, отплясались На балу у сатаны! У чертей на сковородках Вы будете как караси. Ой, лихо вжаривать чечетку За предательство Руси [83] .Очень скоро ко всем, кто имел наивность надеяться на ельцинские перемены (как незадолго до того на горбачевские), пришло отрезвление. Ничего хорошего ельцинский путч не принес. Первый президент России со спокойной совестью (хотя это, возможно, и не совсем так) развалил государство, и по разным его пределам вспыхнули и заполыхали войны, огонь которых тлеет и по сей день.
83
Там же.
Игорь Тальков тоже избавился от своих иллюзий. Он был знаком с личным врачом Ельцина и решился передать через него свою песню «Господин президент». Надеялся ли он, что она поможет Борису Николаевичу понять, в какую пропасть он ведет страну и ее народ? Это вряд ли. При всей своей чистоте душевной Тальков не так уж плохо разбирался в людях. И мог к тому же догадаться, что истинный разрушитель даже и не Ельцин, но совсем другие силы, сумевшие использовать ситуацию и мастерски направить возведенного во власть политика. Просто поэт не мог молчать и хотел показать, что в ситуации, которая становилась вновь опасной для инакомыслящих, не все трусят.
Господин Президент! Назревает инцидент. Мы устали от вранья, В небе – тучи воронья. Хватит! Господин Президент! Почему Ваш оппонент Преступник Горбачев От Вас по левое плечо На съезде? Хватит! Старый волк КПСС В овечью шкуру влез, Чтоб вписаться в поворот, Подсуетился, Поменяв «СС» на «Р», Овца ДПКР Волчьей пастью пытается вцепиться в трон. Хватит! Господин Президент! Разгоните свой конвент. Не тошнит от речей В прошлом явных стукачей? Хватит! [84]84
http://talkov-music.narod.ru
Можно ли, как утверждают некоторые, считать, что этим посланием певец подписал себе смертный приговор? Наверное, нет. Если он был подписан, то, вероятно, много раньше и не в кабинете первого президента России.
Как уже говорилось выше, гибель брата остро предчувствовал Владимир Тальков. Он понимал, что Игоря не арестуют и не предъявят ему обвинений. Что называется, «поезд ушел». Не то время, да и слава Талькова была уже слишком велика, чтобы возможно было с ним «втихую» расправиться. Оставалось подстроить столь любимый нашими «терминаторами» несчастный случай. Давно отработанное и почти безопасное средство. Владимир всеми силами старался оградить брата от любой случайной опасности, от всяких ссор, стычек, столкновений, столь частых и неизбежных в мире шоу-бизнеса.
Но те, кому Игорь мешал, видели это и понимали: пока брат стоит за брата, у них ничего не получится. В своих воспоминаниях Владимир Тальков пишет:
«Игорь был совершенно измотан, ему некогда было вникать во взаимоотношения музыкантов. Вот этой его отрешенностью и пользовались, чтобы «подгадить» друг другу. Игорь был искренним человеком, судил обо всех по себе, сам не мог совершить подлость и был твердо убежден, что никто в его коллективе на это не способен. Пользуясь его доверчивостью, ему плевали в душу бесчисленное множество раз. Но выводов из этого он никогда не делал, не менял своего благожелательного отношения к людям.
Вполне естественно, что он не только доверял своим музыкантам, но и называл их друзьями. Иногда, правда, говорил: «У меня такая душа, что негодяи и подонки вползают в нее, вольготно там располагаются и прекрасно себя чувствуют…» Музыканты предали Игоря в Сочи. Специально рассчитали нанести удар так, чтобы побольнее было. Они прекрасно знали, что на следующий день после нашего возвращения с гастролей должны были начаться сольные концерты в одном из самых престижных залов страны, в Концертном зале «Россия». Игорю был нанесен рассчитанный, спланированный удар в спину. Предательство. Кажется, это должно было послужить ему уроком. Так нет, видимо, у таких людей, как Игорь, слишком большая душа, чтобы помнить зло и делать соответствующие выводы на будущее. Это их крест. Я не буду рассказывать, каких трудов стоило нам поднять этот концерт. Билеты были уже проданы. Страшное дело, когда внезапно уходит ансамбль. Игорем были молниеносно
Вспоминаю эти концерты как кошмарный сон. Помню, Игорь тогда сказал: «Все! Эти люди для меня умерли». Однако через некоторое время, к своему крайнему удивлению, я узнал, что в группу опять возвращаются музыканты основного состава.
Мечтая о создании большого ансамбля, Игорь начал набирать профессиональных музыкантов. К нам пришли два трубача – Володя с Витей, которые раньше работали с Пресняковым-младшим. Очень хорошие ребята. Перешли потому, что увидели в Игоре истинного музыканта. Пришел Джават-Заде из «Помпилиуса» – барабанщик с нервом, со своим «лицом», вообще хороший человек. Пришли бас-гитарист и гитарист, играющий на акустической гитаре. Все – профессионалы, с большим опытом работы на сцене. Ребята прекрасно смотрелись, замечательно играли, не лишены были актерских данных. Однако музыкантов, составляющих основной костяк, это не устраивало: ведь они не могли конкурировать с профессионалами и вынуждены были постепенно ретироваться на задний план. Я чувствовал, что меня устраняют, но терпел, понимая, что, если уйду, Игорь останется, по существу, один. В конце концов они добились своего. Помню, Игорь приехал ко мне:
– Давай поговорим. Понимаешь, Володя, ведь ты никогда не полюбишь моих музыкантов.
– Конечно, нет. У меня об этих людях свое мнение, твердое, непоколебимое. К предателям у меня отношение однозначное.
– Ну вот видишь!
У него хорошее настроение было, и я решил ему особенно не перечить; просто сказал то, что думаю, но так, чтобы особенно не обижать его, не нервировать. Игорь предложил:
– Поезжай в Германию, к друзьям. Время лечит, время меняет. Приедешь из ФРГ, отдохнешь, опять вместе работать будем… Не могу я уволить этих людей, совесть не позволяет. Ведь они работали со мной с самого начала, вместе и в нищете пребывали, и на задворках выступали. Как я теперь их выгоню?
Игорь, запомни, если возникнет какая-нибудь экстремальная ситуация – арест или еще что-то, – останусь с тобой рядом только один я. Все твои окружающие разбегутся, откажутся от тебя, открестятся. Это будет» [85] .
85
Талькова О., Тальков В.«И расцветешь… великая Россия».
Можно было бы счесть слова Владимира проявлением излишней братской заботы, естественной тревоги, а возможно, и некоторой ревности: почему он посчитал своих капризных, всегда готовых к ссоре, вечно требующих денег музыкантов более близкими людьми, чем он, брат, который всегда был рядом, который столько для него сделал?
Так можно было бы думать, если бы Тальков-старший не писал своих воспоминаний после трагической смерти младшего брата, произошедшей именно из-за того, что с ним рядом не оказалось человека, способного предотвратить опасность.
«Это была наша последняя встреча. В следующий раз мы увиделись с ним в Шереметьево его в гробу привезли из Питера, а я прилетел из Берлина. Там мы и встретились…
Позже я узнал, как развивались события. Сначала Игорю расстроили охрану. Начали с меня, а я был для Игоря как бы щитом: все видел, чувствовал и всегда погасил бы любой скандал. Итак, устранили меня, потом – телохранителя Владика, который никогда никого не пропустил бы к Игорю в гримерку перед концертом, сам разобрался бы во всем. Похожие ситуации бывали и раньше, но мы всегда мирно разрешали все конфликты, и скандалов не разгоралось.
Итак, все преданные Игорю люди были устранены. Потом в группу подсунули нового директора – Шляфмана, которого никто до этого не знал и не знает до сих пор, у кого бы из администраторов, имеющих отношение к концертной деятельности, я ни спрашивал. Скользкий, угодливый человек, говорят, что он никогда не смотрел в глаза собеседнику. Зная, что Игорь катастрофически нуждается в друзьях, Шляфман старательно демонстрировал ему свою преданность. Владик рассказывал, что во всех городах, где побывала с ним группа на гастролях, Шляфман провоцировал скандалы. Игорь говорил домашним: «Очень смелый человек наш новый директор, сам бросается в драку».
Совершенно очевидно, что он был внедренным в коллектив провокатором. Я думаю, что сценарий убийства и раньше был опробован, но сработало в «Юбилейном».
В ФРГ, вдали от Игоря, я совершенно отчетливо вдруг почувствовал, что он обречен, его убьют, так и случилось.
После убийства действия продолжали разыгрываться по известному сценарию. Прокуратура, и не собиравшаяся предпринимать решительных шагов в следствии, по горячим следам обвинила подозреваемым в убийстве скрывшегося Малахова. Однако после того как Малахов предстал перед следственными органами с доказательствами своей якобы непричастности к убийству, был сделан намек, что в убийстве подозревается некто из группы «Спасательный круг», скрывающийся от следственных органов в данный момент. И как только Шляфман переехал в Израиль на постоянное местожительство, немедленно подозреваемым в убийстве был объявлен он – этого только и ждали. Итак, схема действий следственных органов предельно ясна, каждый раз подозреваемым в убийстве объявляется тот, кто в данный момент находится вне пределов досягаемости. Следствие было поручено рядовому следователю, и на все скрепленные тысячами подписей письма общественности, на все обращения, подписанные известными политическими деятелями, с требованием передать дело об убийстве Игоря Талькова в вышестоящие органы Генеральная прокуратура ответила отказом.
Газеты тоже не теряли времени даром – они занялись формированием общественного мнения, обливая Игоря грязью с головы до ног. Было объявлено, что Игорь Тальков во время концерта вступил в драку, оспаривая очередность выхода на сцену. Во время драки был пьян, а в пьяном виде он невменяем. Договорились до того, что если бы Талькова не убили, то его пришлось бы упрятать за решетку» [86] .
86
Талькова О., Тальков В.«И расцветешь… великая Россия».
Накануне гибели, 5 октября, Игорь выступал один с акустическим концертом в Гжели, в местном техникуме. В разгар выступления раздался резкий звук, то ли звон, то ли треск На гитаре Талькова оборвалась струна. Это всегда считалось у музыкантов плохой приметой.
Так или иначе, но в тот день Игорь вышел на сцену в последний раз.
По словам Татьяны Тальковой, 3 или 4 октября Игорю позвонили по телефону. Разговор был недолгим и закончился резкой фразой Талькова: «Вы мне угрожаете? Хорошо. Объявляете войну? Я принимаю ее. Посмотрим, кто выйдет победителем».