Тайна императорской канцелярии
Шрифт:
– Ты что там затаился? – ударил мне в глаза сноп света. – А ну, быстро покажи руки!
Выронив нож, я торопливо вскинул ладони вверх, всем своим видом показывая, что миролюбивее меня в мире нет никого.
– А ты чего копаешься? – повернулся человек с ружьем в сторону действительно куда-то пропавшего Михаила.
– Укладываю бочонок получше, – донеслось из-за кустов, – чтобы не опрокинулся.
Пока они переговаривались, я взглянул на стоящую неподалеку Сандрин. Она, казалось, была совершенно спокойна. Молчала и пребывала в абсолютной неподвижности, чего от ее вспыльчивой натуры я никак не ожидал. Но ее можно было понять. Слишком неожиданно все произошло. Кто угодно при таком кульбите судьбы растеряется и застынет столбом. Тут я зацепился ногой за черенок, и мои мысли мгновенно переключились на обломок лопаты, который до сих пор оставался на дне раскопа.
«Пожалуй, ножичек – ненадежный защитник, – подумалось мне. – Запросто можно и промахнуться. К тому же наносимый урон, даже при удачном попадании в цель, обычно невелик. Это только в фильмах от одного броска противник валится замертво. Другое дело – тяжелое лезвие штыковой лопаты! Вещь и увесистая, и запросто может сбить бандита с ног».
Вынашивая сей грандиозный план спасения, я думал не столько об ускользающем золоте, сколько о собственной жизни: неизвестно, что взбредет в голову этому придурку с двустволкой. Ведь он запросто может нас всех тут прикончить, как только Михаил отнесет последний бочонок!
Пока я прикидывал свои дальнейшие действия, от лодок вернулся тяжело дышащий Воркунов. Уже без понуканий закатил последний бочонок на куртку и, натужно кряхтя, потащил его к воде. Воспользовавшись тем, что человек с ружьем все свое внимание сосредоточил на нем, я изловчился и, помогая себе носком ботинка, поставил лезвие лопаты вертикально. Моя опущенная вниз ладонь коснулась зазубренного края черенка, и сердце тут же заколотилось, словно паровой молот. Оставалось лишь уловить момент, размахнуться и бросить посильнее свой «снаряд», благо на фоне несколько посеревшего неба цель была видна уже достаточно хорошо. Вот только Сандрин, зачем-то сделавшая два шага вперед, оказалась теперь как раз на линии броска.
– Эй, мадам, – еле слышно прошелестел я, опасаясь привлечь внимание грабителя с ружьем, – сдай чуть назад.
Но вместо того, чтобы выполнить мою просьбу, девушка почему-то шагнула прямо ко мне. Я уже отводил поднятую руку с увесистым лезвием назад, готовясь метнуть его, как вдруг произошло то, чего я никак не ожидал.
– Что ты сказал? – громко переспросила Сандрин, продолжая приближаться. А разглядев в моей руке тускло сверкающий инструмент, ни с того ни с сего тут же перешла на французский.
– Внимание, опасность! – звонко воскликнула она и, резко наклонившись вперед и одновременно как-то хитро извернувшись всем телом, присела на одной ноге.
Совершенно сбитый с толку ее поведением, я попытался сам сместиться в сторону намеченной цели, но тут в голове моей словно разорвалась новогодняя петарда. Мир перевернулся вверх тормашками, и мать сыра земля приняла меня в свои объятия. Впрочем, нельзя сказать, что я оказался в полном нокауте. Испытав неприятное, но все же не очень болезненное столкновение с разрыхленным грунтом, я быстро пришел в себя и принялся лихорадочно соображать, что случилось. В мозгах все еще звенело и довольно сильно болела левая половина головы, но тело вроде бы действовало исправно. Я подвигал руками, пошевелил ногами, приподнял живот от земли и однозначно убедился, что в меня не стреляли. Оставалось лишь предположить, что откуда-то с Луны прилетел камень и треснул меня прямо по челюсти. Но как он умудрился попасть столь точно?
И в этот момент откуда-то сверху, из внешнего мира, скрытого от меня стенками раскопа, донеслись громкие голоса. Но сколько я ни прислушивался, понять смысл разговора никак не мог. Только с трудом поднявшись на ноги и высунув голову наружу, мне стало ясно – почему. Говорили, вернее, кричали, по-французски. Помотав головой, чтобы поскорее прийти в себя, я оперся руками на бруствер и с непроизвольным стоном выполз наружу. Было видно, как у воды суетливо мечутся какие-то тени, то нагибаясь, то вновь распрямляясь.
Все еще пребывая в легком помутнении рассудка, я, пошатываясь, направился к ним. Вдруг послышался звук сильного шлепка, и из тьмы на меня, словно подраненный медведь, выскочил Михаил, так же, как и я, держась обеими руками за голову. Налетев друг на друга, мы крайне неудачно зацепились ногами, после чего дружно свалились на траву. И в то же мгновение зарокотал двигатель «казанки».
– Лежи, лежи, Саня, – со всей силы придавил меня к земле Воркунов, – а то как бы они сдуру не начали палить!
– Стрелять? – удивился я. – Зачем? И почему ты говоришь «они»? Ведь мы же вроде все здесь!
– Уже не все, – злобно прошипел он в ответ, отползая в сторону. Затем Михаил рывком приподнял голову и несколько мгновений вглядывался в чуть посветлевшее пространство. Видимо, то, что он увидел, сильно его раздосадовало.
– Ах ты, черт!!! – вполголоса выругался Воркунов и буквально на четвереньках метнулся к воде.
Я напряг зрение, пытаясь понять причину его беспокойства.
Видимость была скверной, но я все же различил, что по совершенно ровной глади озера темным пятном движется лодка. А Михаил как бы преследует ее, правда, по берегу. Не придумав ничего лучшего, я затрусил вслед за ним. Решил, что друг рванул вслед за похитителем исключительно из чувства естественной досады, но очень скоро убедился, что это не так. Достигнув кромки озера, Воркунов и не подумал остановиться. Вместо этого он с разбега бултыхнулся в воду и отчаянно заработал всеми конечностями.
– Эй, ты куда понесся? – не на шутку перепугался я.
– Сто…есте! – неразборчиво донеслось до меня со стороны озера.
Я непроизвольно прибавил шагу и, лишь оказавшись по колено в воде, увидел то, к чему столь отчаянно стремился мой друг. Примерно в пяти метрах от берега, словно запущенная подводными жителями игрушечная юла, стремительно вращался непонятный предмет. В какой-то момент вращение замедлилось, и Воркунов в отчаянном броске сумел ухватиться за это ускользающее нечто. Секунда – и по водной поверхности пробежало что-то вроде длинной полоски.