Тайна «каменного кольца»
Шрифт:
— Как ты думаешь, Карл, моряки шли к партизанам?
— А куда же? И уж, наверно, не пустые — с важными сведениями...
Моряк споткнулся, с трудом удержался на ногах, охватив дерево. Карл, ругаясь, ударил его в спину. В этот момент за деревом что-то мелькнуло, затаилось. Солдат остановился, вытаращил глаза.
— Смотри, Ганс! Какая огромная кошка, да еще полосатая!
Коротышка Ганс вдруг попятился.
— Бежим, — хрипло выдохнул он. — Это тигр!
Забыв о пленном, конвойные кинулись вниз наутек.
Моряк отпустил дерево, сделал несколько неверных шагов и упал. Будто сквозь сон, он ощущал прикосновение шершавого языка, усердно лизавшего лицо. Потом мутная пелена перед глазами сгустилась.
Чьи-то заботливые руки, стараясь не причинить боли, укладывали раненого на носилки. Моряку чудилось, что его окликают по имени, виделось склоненное над ним знакомое лицо. Но, может, это в бреду?
Он окончательно потерял сознание.
...Январские дни после ареста дедушки казались Тане особенно холодными. Столбик ртути в термометре падал все ниже и ниже, пока не упал до девяти градусов ниже нуля.
Печку Таня топила редко — нечем было. Жители города подбирали на улицах каждую щепку. Изношенная одежда не грела. Хорошо, что Шурик изредка навещал ее, каждый раз появляясь с вязанкой хвороста или щепок. Мальчик приходил обычно к вечеру, стараясь не встречаться с жильцами нижнего этажа.
— Не люблю Пинкертонов, — коротко пояснил он.
Таня в душе была согласна с ним. С Машей она окончательно разошлась после того, как взяли дедушку.
Сегодня Шурик пришел раньше. Ребята беседовали в затишке возле сарая, когда мимо них спешно прошагал солдат с забинтованной головой и руками. Он постучал в дверь квартиры майора. Вилли, денщик Хеслена, вышел на стук и с изумлением отступил, пропуская мимо себя посетителя. Скоро в кухне наверху вспыхнул свет.
— Это пришли не к майору, а к Вилли, — прошептала Таня. — Майор вернется только завтра, а Вилли не вредный. Ты не уходи.
— Откуда ты знаешь, что Вилли не вредный?
— Он всегда хорошо относился к нам с дедушкой.
И Таня рассказала, что Вилли никогда не кричал на нее и других детей, никогда не держал себя, как представитель «нового порядка». Однажды в отсутствие Хеслена даже поправил протекавшую крышу сарая.
Как-то раз, Таня слышала, Вилли ответил пьяному солдату, кричавшему, что русские «смотрят волком» :
— А ты бы не смотрел? Тебе бы понравилось, если б в твой дом пришли чужие?
В тот страшный день, когда дедушку увезли и Таня осталась одна, Вилли, пробегая мимо сарая, сунул ей в руку горячую картофелину и прошептал:
— Возьми! Плакать не надо. Все будет карош!
— Видишь, и немцы не все одинаковые... — сказал Шурик, выслушав Таню.
Но странно, почему гость Вилли в бинтах? Ведь поблизости никаких сражений нет.
...Этот же самый вопрос задал Вилли своему приятелю, шоферу грузовика Максу Лаубергу.
— Почему забинтован? — вопросом на вопрос ответил тот. — Удивляйся лучше тому, что голова на плечах осталась.
Вилли и Макс были давно и хорошо знакомы — не раз встречались до войны у себя на родине, в тихом немецком городке. Не предполагали тогда друзья, что жизнь забросит их в далекую, чужую страну, столкнет с холодами, ненавистью непокоренного народа.
Наедине друг с другом Макс и Вилли по-прежнему отводили душу, хотя беседовать откровенно было теперь не безопасно. И сегодня, когда они вместе уселись за стол, Макс рассказал такую странную историю, что денщик просто не верил своим ушам.
Оказывается, шоферу пришлось недавно вести одну из машин с продовольствием по горной лесной дороге. Транспорт полз медленно — мешал гололед. Грузовики то и дело заносило на спусках и поворотах.
Трехтонка Макса шла в конце колонны. В ее кузове верещало несколько тощих свиней, «реквизированных» у жителей горного селения.
Начало темнеть. Того и гляди из леса покажутся партизаны... А тут еще передняя машина забуксовала на подъеме. Остановились и остальные. Свиньи вопили все громче. Макс с раздражением пробормотал: «К черту!» И точно в ответ вдруг какая-то таинственная тень молниеносно метнулась с пригорка в кузов грузовика.
Шофер открыл кабину, спрыгнул в снег. Он увидел, как из кузова на обочину дороги вылетел полосатый зверь. В пасти у него судорожно бился и верещал поросенок.
Немец выхватил револьвер и несколько раз выстрелил в диковинное существо. Зверь заревел и, бросив добычу, кинулся на человека. Макс упал лицом в снег. Только это и спасло его.
Водитель был одет в плотную кожанку. Пока хищник царапал и рвал ее когтями, сбежались солдаты и стали стрелять в воздух, чтобы не ранить товарища. Напуганный выстрелами тигр умчался в лес, оставляя за собой кровавый след.
— Я не трус, ты знаешь, — закончил Макс, размахивая вилкой. — В России можно ждать любого нападения из-за угла. Но тигры... Да еще в Крыму! — Макс стукнул по столу кулаком.
— Может, тебе показалось?
Шофер рассмеялся.
— Казаться может лишь после бутылки русского шнапса, а я в тот день не пробовал ни капли. Напрасно я не поверил Коротышке Гансу, который накануне уверял, что они с Карлом видели тигра в лесу и едва спаслись бегством. Как хочешь, это выдумки проклятых партизан. Такие люди способны на все...
— Даже превратиться в тигра? — пошутил Вилли. Потом, взглянув в окно, серьезно сказал: — Вон там, на дворе, дети. Девочку я знаю. Она живет здесь в сарае и говорит по-нашему. Позвать ее?
— На что нам русская девчонка?
— Она может знать про твоих тигров. Брат ее ушел к партизанам.
— О-о! Тогда она ничего не скажет.
— Нас с тобой интересуют не партизаны, а тигры. Девчонку мне жаль. Моей Марте столько же лет. Смотри, как посинела от холода! Я иногда ее зову погреться в кухню. Дед ее в лапах Краузе.