Тайна Карлоса Кастанеды. Анализ магического знания дона Хуана: теория и практика
Шрифт:
Опыт Карлоса Кастанеды, безусловно, гораздо драматичнее, и, несомненно, дон Хуан приложил к этому руку. Он стремился предъявить ученику более широкий участок спектра Реальности, распахнуть перед ним такие бездны, чтобы его тональ никогда уже не вернулся к своей самоуверенности и самодовольству. В абсолютном одиночестве Мескалито продемонстрировал на кактусовом поле весь груз обусловленности и бессмысленности человеческого тоналя) сквозь обломки которого льется бесценный свет Реальности:
"От каждого пейотного кактуса на поле исходил голубоватый мерцающий свет. Один кактус светился особенно ярко. Я сел перед ним и начал петь ему свои песни. Тут из растения вышел Мескалито — та же фигура в виде человека, которую я видел раньше. Он взглянул на меня. С большим чувством (совершенно необычным для человека моего темперамента) я пел ему
Внезапно я увидел отца. Он стоял посреди пейотного поля, но поле исчезло, и вся сцена переместилась в старый дом, где прошло мое детство. Я стоял с отцом у смоковницы. Я обнял его и стал торопливо говорить ему все, чего никогда не мог ему сказать. Каждая мысль была законченной и исчерпывающей. Было так, словно у нас в самом деле нет времени и нужно сказать все сразу. Я говорил что-то совершенно потрясающее, говорил о чувствах, которые к нему испытывал, — что-то такое, о чем при обычных обстоятельствах никогда не посмел заикнуться.
Отец не отвечал. Он просто слушал, а потом исчез. И я снова был один, я плакал от печали и раскаяния.
Я пошел через пейотное поле, выкликая имя, которому меня научил Мескалито. Что-то появилось из странного, похожего на звездный, света на кактусе. Это был длинный светящийся предмет — что-то вроде палки из света, величиной с человека. На мгновение он осветил все поле ярким светом, желтоватым или янтарным; затем озарил все небо, отчего получилось необычайное, чудесное зрелище. Я подумал, что если буду смотреть, то ослепну. Я зажмурился и спрятал лицо в ладонях.
Я безошибочно знал, что Мескалито велит мне съесть еще один бутон. Но как же это сделать, подумал я, у меня ведь нет ножа, чтобы его срезать. "Съешь прямо с земли", — сказал он мне тем же необычным образом. Я лег на живот и стал жевать верхушку растения. Оно согрело и ободрило меня. Все мое тело, каждая его клетка согрелась и выпрямилась. Все ожило. Все состояло из сложных и тонких деталей, и в то же время все было таким простым. Я был повсюду: я мог видеть все, что вверху, и все, что внизу, и все вокруг одновременно.
Это непередаваемое чувство я испытывал как раз столько времени, чтобы успеть его осознать. Затем его вытеснил гнетущий страх, который пусть не мгновенно, но все же достаточно быстро и неумолимо овладел мною. Сначала в мой чудесный мир безмолвия ворвались острые звуки, но я не обратил на это внимание. Затем звуки стали громче и назойливей, как будто надвигались на меня. И постепенно исчезло недавнее чувство, когда я плавал в мире целостном, безразличном и прекрасном. Звуки выросли в гигантские шаги. Что-то громадное дышало и двигалось вокруг меня. Я понял, что оно за мной охотится. Я побежал и спрятался под валуном, пытаясь оттуда определить, что же меня преследует. На мгновение я выглянул из своего убежищу, и тут преследователь, кто бы он ни был, на меня бросился. Он был похож на морскую водоросль. Водоросль бросилась на меня. Я думал, что буду раздавлен ее весом, но оказался в какой-то выбоине или впадине. Я видел, что водоросль покрыла не всю поверхность земли вокруг камня. Под валуном остался клочок свободного пространства. Я старался вжаться под камень. Я видел капающие с водоросли огромные капли слизи. Я «знал», что это секреторная жидкость — пищеварительная кислота, чтобы меня растворить. Капля упала мне на руку; я пытался стереть кислоту землей и смачивал ожог слюной, продолжая закапываться. В какое-то мгновение я почти растаял.
Меня вытаскивали на свет. Я решил, что уже растворен водорослью. Я смутно заметил свет, который становился все ярче. Свет шел из-под земли, пока наконец не прорвался в то, в чем я узнал встающее из-за гор солнце." (I, 132–134)
Каждое «психоделическое» переживание Кастанеды заново «оживляется» доном Хуаном — он стремится закрепить в сознании ученика свободу восприятия. Неважно, что из пережитого им действительно имеет смысл, а что отражает груз накопившихся проблем и предвзятостей. Смысл рассказов и воспоминаний в другом — мир можно воспринимать иначе, мир не связан нашим перцептивным шаблоном, он свободен и беспределен до всем.
Тот же урок заключался и в созерцании Реальности "глазами вороны" (I, 152–153), и в жутковатой аудиенции у мифического "стража другого мира", и тогда, когда Карлос неоднократно погружался в "зеленый туман" у оросительной канавы. Если вы ищете здесь скрытую информацию, обучение "тайному знанию", то вряд ли найдете: все это — способы «расшатать» тональ, «усмирить» его и в случав надобности заставить его покорно отойти в сторону.
И нельзя не отметить — такие уроки пошли Кастанеде на пользу.
"Помогли ли мне растения силы? — спросил я.
— Конечно, — сказал он. — Они раскрыли тебя, остановив твой взгляд на мир. В этом растения силы оказывают такое же воздействие на тональ, как и правильный способ ходьбы. И то, и другое переполняет его информацией, и сила внутреннего диалога приходит к концу. Растения силы превосходно подходят для этой цели, но их применение оплачивается слишком дорого. Они наносят слишком большой вред телу. Это их недостаток, особенно дурмана." (IV, 247) (В работе с Кастанедой дон Хуан употреблял разновидность Datura innoxia — индейский дурман. Из наиболее активных алкалоидов выделен скополамин.)
В мире растений силы легко заплутать, и дон Хуан часто предупреждает об этом. Древние мага нередко оказывались жертвами определенных пристрастии, вызываемых понравившимся растением. Их специфическая энергия давала им возможность многократно повторять один и тот же перцептивный опыт, служащий предметом мифа и поклонения (о биохимической зависимости мы здесь не говорим). В первых книгах Кастанеда не раз упоминает о том, что дон Хуан называл растения силы союзниками, что поневоле вызывало в сознании ученика антропоморфный образ. Союзник, будучи энергетической формой из пространства, недоступного обычному восприятию, никак не связан с растением или психотропным веществом. Однако они, бывает, сопровождают друг друга. "Растения силы подводят ученика непосредственно к нагуалю, а союзник является одним из его аспектов…" (IV, 247) В разделе "Реальность нагуаля" мы будем особо рассматривать союзников как источник специальной энергии, сообщающей магу способность действовать в силовом поле Реальности. Растения силы — не единственный путь приближения к ним, но соблазнительный из-за своей доступности, легкости, так как требует сравнительно невысокого уровня самодисциплины. И все же путь растений вряд ли стоит рекомендовать: беспризорный тональ, получив доступ к новым полям перцепции, ничтоже сумняшеся превращает их в настоящий сумасшедший дом. Разнообразные «видения» Кастанеды тому яркий пример. То, что его тональ уцелел, — заслуга изумительного мастера. "После целой жизни борьбы я знаю, что действительно важным является не просто научиться новому описанию, но прибыть к целостности самого себя. Следует прибыть к нагуалю, не покалечив тоналя и, превыше всего, не покалечив своего тела. Ты принимал эти растения, следуя точным этапам, через которые прошел я сам. Единственным отличием было то, что я остановился, когда решил, что ты накопил достаточно взглядов на нагуаль. Именно по этой причине я никогда не хотел обсуждать с тобой твои встречи с растениями силы и не позволял тебе иметь навязчивую идею относительно них. Не было смысла строить схемы того, о чем нельзя говорить. Эnо были настоящие экскурсии в нагуаль, в неизвестное." (IV, 248–249)
Взаимодействие «неусмиренного» тоналя с перцептивным освобождением может давать результаты дисгармонические и неожиданные. Помните оговорку Хаксли — "если у них здоровая печень и спокойный ум"? Насчет "здоровой печени" мы еще можем побеспокоиться, но вот "спокойный ум" без специальной тренировки дается крайне немногим. Весь эгоистический «мусор», пропитанный соками биологически эволюционирующего хищника ("наш взгляд — взгляд хищника"), все наши амбиции, страсти, агрессия и страх выползают на поверхность существа, а его «одурманенный» тональ уже не знает, где внешнее и где внутреннее. И второе внимание, размахивающее дубиной первобытного охотника, может «резонировать» с энергиями разрушительными и пагубными. Ла Горда, одна из учениц дона Хуана, разъяснила Карлосу опасность его положения таким образом: "Мы собирали его [второе внимание -