Тайна кода да Винчи
Шрифт:
Я, наверно, как-то глупо улыбнулся, вспомнив двух близнецов, учившихся со мной вместе в университете. При абсолютной внешней схожести — отличить одного от другого почти никогда не удавалось, они были совершенно разными. «Старший» — Мэтт — бесшабашный авантюрист и постоянный зачинщик самых разных беспорядков. «Младший» — Сэм — напротив, спокойный, усидчивый и трудолюбивый парень. И хотя Мэтт бесконечно прогуливал контрольные, экзамены и тесты, учился он без задолженностей. Сэм как проклятый сдавал их по два раза.
— Чему вы улыбаетесь? — синьор Вазари обжег меня взглядом.
— Нет-нет,
— Ваш друг абсолютно прав, — сказал отец Франчески, и по тону его голоса стало понятно, что хотя бы одного из нас он не считает безнадежным тупицей. — Вы видите двух младенцев в материнской утробе.
— Это апостол Фома?! — Дик глянул на синьора Вазари исподлобья.
Я недоуменно уставился на Дика — при чем здесь апостол Фома?!
— Слухи о том, что апостол Фома — брат-близнец Иисуса, распространились еще во втором веке, — обратилась ко мне Франческа. — Фома внешне очень походил на Иисуса. Кроме того, он был особенно фамильярен в отношениях с Христом и оставил одно из самых загадочных, самых мистических Евангелий.
— Так Фома был близнецом Иисуса?… — я все еще не мог в это поверить.
— Нет, — ответил синьор Вазари. — Тут произошла ошибка. Просто «Фома» в переводе с арамейского языка значит не что иное, как «близнец». И поэтому в какой-то момент была допущена банальная ошибка. Близнеца стали называть Фомой, а Фому — близнецом. Но брат-близнец у Иисуса действительно был.
— Что значит — «действительно был»?! — прошептал я. — Вы это серьезно говорите?
— Да, — односложно ответил синьор Вазари.
— Но откуда это известно? — меня поразила та уверенность, с которой старик произнес это свое «да».
— Вы слишком забегаете вперед, — предостерег меня синьор Вазари. — Сейчас мы говорим о картине Леонардо. И ваш друг, который, насколько я могу судить, не американец, а англичанин, правильно заметил — мы видим двух младенцев в материнской утробе.
По всей видимости, синьор Вазари не слишком жалует американцев…
— Постойте, постойте! Но ведь здесь на картине Иисус Христос и Иоанн Креститель… — усомнился я. — Они же не были братьями!
— Вы хотите отправить Леонардо да Винчи на костер? — невозмутимо осведомился синьор Вазари.
— На костер? — не понял я.
— Просто если бы Леонардо публично заявил о том, что верит, будто бы у Иисуса Христа был брат-близнец, то художника бы моментально сожгли на костре, — еле слышно пояснил Дик. — Без всяких разбирательств.
— Абсолютно верно, — подтвердил синьор Вазари. — Если же вы все-таки думаете, что второй младенец на этой картине — Иоанн Креститель, сравните этих младенцев с теми, что нарисованы на другом варианте этой же картины.
Франческа перевернула страницу, и мы с Диком принялись искать различия.
— Оба мальчика сидят в одинаковых позах, — сказал я и пригляделся внимательнее. — А вот, заметил! В первом варианте ни у одного из мальчиков нет в руке креста, а во втором один из мальчиков держит крест.
— Крестом
— Иными словами, — резюмировал наше «расследование» синьор Вазари, — в первом варианте этой картины ни один из мальчиков не является Иоанном Крестителем…
— Послушайте, неужели вы хотите сказать, что Леонардо нарисовал под видом Иоанна Крестителя брата-близнеца Иисуса и намеревался разместить это изображение в алтарной части собора?! — я не верил своим ушам.
— Абсолютно верно, — подтвердил синьор Вазари. — Но верно и другое — «намеревался»! Ему так и не дали этого сделать. Вышел конфликт с заказчиком, и картина так никогда и не заняла предназначенное ей место.
— А причина конфликта? — вставил Дик.
— Неизвестна, — ответил синьор Вазари. — В том-то все и дело. Возможно, это связано с буллой Иннокентия VIII — «Summis desiderantes», она появилась как раз в 1484 году.
— «С величайшим рвением», — перевел Дик. — Когда церковь благословила преследование ведьм?
— Совершенно верно, — ответил синьор Вазари. — Начался очередной период религиозных гонений и репрессий. А теперь сравните ангелов на двух картинах.
— Ангелы — это вот эти женщины справа? — уточнил я.
— Да, разумеется, — ответил синьор Вазари и, не будучи в силах сдержать свое умиление моей дремучестью, улыбнулся: — Только они не женщины. Они — ангелы.
— На первой картине ангел смотрит прямо на зрителя! — понял я. — А на второй уже нет, куда-то в сторону.
— И палец, — добавил синьор Вазари.
— Да, и палец! — заметил я. — На первой картине он показывает на Иоанна Крестителя, а на второй — нет. Что это может значить?… Остальные жесты у всех персонажей абсолютно идентичны на обоих полотнах!
— Это не Иоанн Креститель, — в очередной раз уже упавшим голосом поправил меня синьор Вазари.
— Боже правый! — воскликнул Дик, который все это время сосредоточенно пожирал глазами обе картины, взяв со стола еще один альбом, где обе «Мадонны в скалах» были представлены на одном развороте. — Боже правый!
— Что, Дик?! Что?! — испугался я.
— Вот, смотри! — выпалил Дик и положил альбом прямо передо мной. — Кто эта женщина в центре?
— Мадонна… Богородица… — я испуганно посмотрел на Дика. — А что в этом такого, что надо так кричать?
— То есть мать Христа, — Дик словно не заметил моей ремарки. — Правильно?
— Правильно.
— А теперь посмотри, что она делает, — попросил Дик.
— Одной рукой она обнимает мальчика… Подожди, не может быть! Она должна своего ребенка обнимать! А она обнимает Иоанна Крестителя! То есть нет, — я украдкой взглянул на синьора Вазари. — Это не Иоанн Креститель… В общем, она обнимает мальчика, у которого молитвенно сложены руки. А другой рукой она… Отстраняет?! Дик!