Тайна королевы
Шрифт:
— Это и не удивительно после вчерашней стычки, — принялся рассуждать Ландри Кокнар. — Бедное дитя, она наверняка еще не оправилась от пережитого волнения и предусмотрительно осталась сегодня дома.
— Черт побери! — уже гораздо бодрее произнес Вальвер. — Я об этом не подумал! Клянусь Господом, ты прав, Ландри; ты сразу же нашел вполне разумную причину. Представь себе, а я решил, что это из-за меня она сегодня не появилась и, желая досадить мне, изменила своим привычкам.
— Она разумная и осмотрительная девушка, и ей незачем ломаться перед вами. Вы напрасно терзаетесь. Уверен — а ведь вы уже убедились, что в этих делах я разбираюсь, — что если вы имеете несчастье не нравиться ей, то она честно и открыто скажет вам об этом и попросит забыть о ней навсегда. Голову даю на отсечение, что она именно так и поступит; тем более она не станет менять своих привычек только для того, чтобы досадить вам.
— Ландри, слова твои — бальзам на мое израненное сердце. Какой же я глупец! Честное слово, мне просто невероятно повезло, что я встретил тебя! — воскликнул Вальвер, мгновенно перешедший от глубокого уныния к бурной радости.
— Вы вовсе не глупец, сударь, и сами это отлично знаете. Просто разум ваш одурманен любовью; сие пылкое чувство снедает вас целиком.
— Да, Ландри, ты прав: именно целиком! И это на всю жизнь, до самой смерти.
Последняя фраза была произнесена таким проникновенным тоном, что Ландри Кокнар вздрогнул и про себя подумал:
«Да, он не лжет. Именно навсегда, до самой могилы. Если она отвергнет его, он скорее умрет, нежели излечится от своей любви. Вот и отлично, значит моя маленькая Флоранс будет с ним счастлива… Ибо если она еще не полюбила его, это вот-вот произойдет: просто невозможно, чтобы столь пылкое и чистое чувство не нашло отклика в ее сердце. Подождем; уверен, что время все поставит на свои места».
Вслух же он сказал:
— Держу пари, что завтра вы ее увидите.
— Надеюсь, Ландри. Очень надеюсь.
— Ну, так раз мы с вами пришли к соглашению, то почему бы вам теперь не отведать вот этого подрумяненного паштета или вон той упитанной пулярки?
Вальвер окинул взором яства. Внезапно у него проснулся аппетит.
— Черт побери, ты прав, — ответил он, сев за стол.
Ландри Кокнар исправно прислуживал своему хозяину и вскоре убедился, что, несмотря на сильное душевное потрясение, Вальвер в полной мере воздает должное обеду. Старания мэтра Ландри не пропали даром.
После Вальвера настала очередь Ландри Кокнара оказать честь оставшимся блюдам. Завершив трапезу, они принялись болтать, как старые приятели. И, разумеется, предметом их беседы была юная цветочница. Также они обсудили виды на будущее. Вальвер твердо решил начать поиски места и перестать наконец ждать, что к нему придут и предложат поступить на службу.
Во время разговора Одэ внезапно обратил внимание, что Ландри Кокнар до сих пор одет — если слово «одежда» вообще можно было применить к этому рубищу — в устрашающе драное тряпье.
— Черт побери! — воскликнул он. — Не можешь же ты и дальше щеголять в таком виде! Открой ящик вон того стола.
— Слушаюсь, сударь.
— Там лежит кошелек, возьми из него несколько пистолей и отправляйся к торговцу подержанным платьем; его лавочка находится неподалеку от рынка. Выбери там себе костюм, подобающий слуге из хорошего дома. Иди же!
Ландри Кокнар взял пять или шесть монет и бегом пустился в указанном направлении; он был несказанно счастлив сменить наконец свои лохмотья на удобный костюм.
Не прошло и пяти минут после его ухода, как в дверь постучали.
— Войдите! — крикнул Вальвер, не вставая со стула.
Дверь открылась. На пороге стоял настоящий великан. Это был д'Альбаран, который, видимо, завершил свои расспросы. Вежливо и с достоинством поклонившись, он произнес с легким иностранным акцентом:
— Я имею честь обращаться к господину графу де Вальверу?
— К нему самому, сударь, — ответил Вальвер, поднимаясь навстречу гостю. Он был крайне удивлен приходом незнакомца, однако постарался ничем не выдать своих чувств.
Быстро взяв себя в руки, он вежливым жестом пригласил его в комнату:
— Соблаговолите войти, сударь.
Д'Альбаран вошел и церемонно представился:
— Дон Кристобаль де Альбаран, кастильский граф.
Одэ де Вальвер с присущей ему юношеской грацией приветствовал д'Альбарана и указал ему на единственное кресло; сам же подошел к стулу.
— Садитесь, господин граф, окажите милость, — пригласил он гостя.
Прежде чем сесть, д'Альбаран с изысканной вежливостью, отличающей чистокровных испанцев, еще раз поклонился Вальверу. Вальвер ответил на его поклон с не меньшим изяществом и не стал садиться до тех пор, пока гость не занял свое место в кресле. Затем он опустился на стул и вопросительно поглядел на визитера, ожидая, что тот объяснит причину своего неожиданного появления.
Как и подобает истинному дворянину, коим являлся д'Альбаран, манеры его были безупречны. В лице гиганта не было ничего отталкивающего, напротив, выражение его было вполне дружелюбным. Держался испанец со спокойным достоинством.
Одэ де Вальвер не испытывал ни малейшего беспокойства, но его снедало вполне понятное любопытство. И чтобы не выдать своих сокровенных чувств, он отвечал приветствием на приветствие, поклоном на поклон, улыбкой на улыбку, комплиментом на комплимент. Внешне он был совершенно невозмутим. Уроки шевалье де Пардальяна явно пошли ему впрок. Учитель вполне мог гордиться своим учеником. (В дальнейшем нам еще не раз представится случай убедиться, сколь полезными были уроки господина де Пардальяна-отца и как замечательно усвоил их Одэ де Вальвер.)
— Граф, — приступил наконец к делу д'Альбаран, — я состою на службе у одной знатной иноземной принцессы, и она оказала мне честь, направив меня к вам в качестве полномочного посланника.
Вальвер снова поклонился и стал ждать продолжения. Оно последовало немедленно:
— Моя благородная госпожа и я вчера утром случайно оказались на улице Сент-Оноре. Там мы стали свидетелями ваших поистине героических деяний: вы спасли жизнь королю, вырвали несчастного бродягу из рук людей маркиза д'Анкра, успели прийти на помощь девушке, подвергшейся нападению грязного невежи, не достойного звания дворянина, вступили в схватку с пятью дворянами все того же маркиза д'Анкра и ранили четверых и обратили в бегство пятого. Моя госпожа все видела и по достоинству оценила вашу доблесть. Она послала меня к вам, поручив мне передать вам свое восхищение.