Тайна королевы
Шрифт:
«Лучшие мастера из Италии, Испании и Франции отдали плоды трудов своих в эту сокровищницу, лучшие ювелиры не пожалели для нее своих драгоценностей! Я никогда и не подозревал о существовании подобной роскоши; но с каким умением, с каким вкусом расставлены, разложены и развешаны все эти сокровища! Пожалуй, все-таки я попал в Лувр! Нет, клянусь Господом, это жилище самого бога Плутоса! [5] »
В нескольких гостиных толпились посетители в роскошных одеждах; они терпеливо ожидали назначенного им часа и чинно прохаживались, вполголоса разговаривая между собой; среди них бесшумно сновали лакеи. Затем Одэ и д'Альбаран миновали анфиладу безлюдных покоев — тихих и сумрачных. Тишина и полумрак были здесь столь гнетущи, что Вальвер бессознательно замедлил шаг и стал передвигаться на цыпочках, опасаясь невзначай нарушить это мрачное безмолвие. Словно ступив под гулкие своды храма, он тихо отвечал на вопросы своего спутника, страшась услышать собственный голос, отраженный многократным, улетающим ввысь эхом. Впрочем, д'Альбаран первым обратился к нему шепотом.
5
В греческой мифологии — бог богатства.
Наконец они вошли в маленькую комнату, своим убранством напоминающую молельню. Повсюду горели свечи розового воска, источавшие легкий нежный аромат. В широком и глубоком кресле, более напоминающем трон, сидела женщина. О, что это была за женщина!.. Ее красота поражала, завораживала и казалась сверхъестественной. На вид ей было не больше тридцати лет. Ее фигуру облегало ослепительно белое платье из тончайшего льна без единого украшения: очевидно, дама не любила драгоценностей, ибо носила только лишь матово поблескивавшее тонкое золотое обручальное кольцо. Как мы уже писали, ее огромные бархатные глаза смотрели томно и нежно. Черты ее лица были на редкость гармоничны; весь ее облик выдавал давнюю привычку повелевать. Это и была герцогиня Соррьентес; напомним: прежде мы видели ее глаза и слышали ее голос — вот и все.
Д'Альбаран склонился перед ней, словно перед королевой, и произнес:
— Имею честь представить вашему высочеству графа Одэ де Вальвера.
Засим он отступил и скрылся за дверью.
Ослепленный поразительной красотой герцогини куда больше, чем роскошью ее жилища, Одэ де Вальвер поклонился с присущей ему юношеской грацией и, выпрямившись, замер, ожидая, когда она сама обратится к нему.
Герцогиня Соррьентес устремила на него внимательный взгляд своих глубоких черных глаз. На честном и открытом лице Вальвера читалось глубокое восхищение, и восторг молодого человека не оставил женщину равнодушной — в ее взоре мелькнуло удовлетворение. Она улыбнулась — ослепительно и приветливо. Она заговорила; звуки ее голоса изумляли мелодичностью и певучестью. Без лишних слов она перешла прямо к делу.
— Господин де Вальвер, — сказала она, — мой верный Альбаран сообщил мне, что вы свободны и согласны поступить ко мне на службу, если вам подойдут мои условия. Вот что я намерена предложить вам: для начала сумму в пять тысяч ливров на экипировку; две тысячи ливров ежемесячно, жилье и стол в моем дворце — разумеется, если вам будет угодно жить у меня; возмещение всех расходов, связанных с исполнением моих поручений, и, соответственно, вознаграждение за каждое выполненное поручение в зависимости от его характера. Надеюсь, вы будете удовлетворены, ибо с теми, кто мне верен, я умею быть щедрой. Подходят ли вам такие условия?
Одэ де Вальвер был сражен. Ему предлагали две тысячи ливров в месяц — тогда как он стеснялся попросить пять тысяч в год, опасаясь, что его посчитают заносчивым и жадным. Да уж, тут было от чему изумиться. Впрочем, едва ступив на порог волшебного дворца герцогини, юноша только и делал, что удивлялся. Однако он сумел справиться со своим радостным волнением и заявил:
— Вы слишком щедры, сударыня.
— Господин де Вальвер, — строго произнесла герцогиня де Соррьентес, — с такими мужественными людьми, как вы, скупиться не пристало. Так вы согласны?
— Разумеется, сударыня.
— Хорошо. И знайте, что это только начало. Теперь вы можете быть уверены: ваше будущее обеспечено, я сама позабочусь об этом.
— Я смущен, сударыня: вы так добры ко мне.
Герцогиня бросила на него один из своих проницательных взглядов. Она чувствовала его глубокую взволнованность, его готовность дать изрубить себя на мелкие кусочки ради нее, его беззаветную преданность, но на лице ее не отразилось радости. Она была по-прежнему надменна и величественна. Казалось, что она привыкла к фанатичному поклонению окружавших ее людей и еще один волонтер, вставший в их ряды, уже не мог ни удивить ее, ни нарушить ее душевное спокойствие. Она заговорила вновь:
— Д'Альбаран рассказал мне о вашей преданности французскому монарху…
Она не завершила фразы, предоставив Вальверу возможность вставить слово. А может, она просто хотела проникнуть в самые потаенные уголки его души. Молодой человек отозвался сразу:
— И он был прав: я никогда не стану делать того, что может нанести ущерб моему королю!
Резкий и четкий ответ не оставлял никаких сомнений в верности Вальвера своему государю.
Однако герцогиня решила продолжить испытание: улыбнувшись, она спросила:
— Значит, если бы вы сочли, что мой приказ противоречит вашим убеждениям, вы бы отказались выполнять его, отринув таким образом состояние, которое я вам предлагаю?
— Разумеется, сударыня. Лучше прожить всю жизнь нищим, чем предать своего короля. Видите ли, сударыня, я не только не причиню ему вреда своими действиями, но и стану сражаться против всякого, кто попытается это сделать.
Сей ответ прекрасно свидетельствовал об умонастроениях Вальвера. Герцогиня по-прежнему улыбалась, но молчала. Нельзя было понять, сердится она или, наоборот, довольна. Не спускавший с нее глаз Вальвер не мог сказать ничего определенного — столь непроницаемым было ее лицо. И он по-своему расценил молчание герцогини: «Так, значит, она хотела использовать меня против нашего короля!.. О дьявол, опять не повезло! Фортуна наконец-то повернулась ко мне лицом, а мне приходится отворачиваться от нее!»
Но вот герцогиня нарушила свое долгое молчание и с улыбкой произнесла:
— Великодушное бескорыстие и благородная щепетильность еще более возвышают вас в моих глазах и отнюдь не удивляют; я вновь убеждаюсь, что не ошиблась в вас, сударь, а потому желаю как можно крепче привязать вас к себе, уверенная, что вы станете служить мне так же преданно, как и вашему королю.
Слова эти радостью отозвались в сердце Вальвера, и он поклонился в знак согласия. Неожиданно герцогиня заговорила торжественно и сурово:
— Будьте уверены, сударь, что я прибыла сюда именно для того, чтобы споспешествовать благу короля Франции. (Она особенно выразительно произнесла подчеркнутые нами слова.) Поэтому я никогда не заставлю вас действовать ему во вред. Поверьте: все, что делаю я или мои люди, совершается только ради благоденствия короля.
— В таком случае, сударыня, можете располагать мною по своему усмотрению: вы найдете во мне верного и преданного своего сторонника.
— Я это знаю, — бесстрастно ответила герцогиня.