Тайна «Коварной русалки»
Шрифт:
– Упустили единственный шанс! – горестно воскликнула Настя. – Ведь если он тут сидел, значит, с ним были сокровища и картина. А теперь где их искать?
– Глупо, конечно, получилось, – подтвердил Командор. – Но отчаиваться, по-моему, рано.
– Будешь теперь Геннадия по всей стране разыскивать? – спросила Маша. – Он ведь, пока мы тут болтаем, уже вообще за границу мог улететь.
– Если за границу, то мы, конечно, проиграли, – снова развел руками Петька. – Но будем надеяться, что наш Геннадий патриот. И постарается реализовать
– Но мы даже и в этом случае его не найдем, – покачал головой Димка. – Ты же сам говоришь, что он теперь скорее всего скрывается под чужим именем и чужой фамилией и…
– Не суетись, – перебил старого друга Петька. – У нас еще остался «утопленник». Может, их с Геннадием что-то связывает.
– Даже если и связывает, – поежился Димка при одном лишь упоминании об агрессивном Ростиславе, – то нам-то какая польза? Этот «утопленник» все забыл, кроме слова «убью».
– Зато уж это слово он хорошо помнит, – подхватила Маша.
– И старается, чтобы оно у него не расходилось с делом, – добавила Настя.
– Ребята! – вдруг появилась перед ними Ниночка. – Вы знаете, я тут нашла… Вы как раз про Геннадия меня спрашивали… Ну, как он выглядит. Так я две его фотографии случайно обнаружила в библиотеке. Он на них снят вместе с Екатериной Филипповной. Уж не знаю, зачем это вам понадобилось, но, если хотите, можете взглянуть.
– Конечно, хотим, – мигом откликнулся Петька.
И вместо того чтобы поспешить на обед, члены Тайного братства кленового листа в полном составе направились в библиотеку.
Фотографии оказались старые, черно-белые. На одной из них Геннадий стоял на заднем плане, и лица почти не было видно. Зато на другом снимке фотограф запечатлел его в полный рост.
– Ниночка, можно мы возьмем на денек? – попросил именно эту фотографию Командор.
– Бери, что с тобой сделаешь, – разрешила библиотекарша.
Петька бережно положил снимок в карман. Тут взгляд Маши упал на часы.
– Кошмар! – запричитала она. – Мы уже пятнадцать минут назад должны были быть дома! Сейчас бабушка и Какумирала скальпы с нас снимут!
Близнецы понеслись домой. Петька и Настя последовали их примеру. Уже сворачивая в свои ворота, Командор крикнул:
– После обеда собираемся в шалаше! У меня возник план!
Прибежав домой, близнецы застали бабушку и Какумиралу за столом.
– Извините, не дождались, – с убийственной иронией произнесла Анна Константиновна.
– Мы задержались, – объяснил Димка.
– Об этом я как-то догадалась, – усмехнулась бабушка. – Я просто устала взывать к вашей совести.
– О-очень нехорошо-о, – с постным видом протянула Елизавета Вивиановна, – вот умре-ет ваша бабушка…
– Типун тебе на язык, Лиза! – перебила Анна Константиновна. – Я сначала должна написать мемуары. А у меня еще с ними работы непочатый край. И вообще, что ты заладила: «Вот умрет, как умирала…»
Близнецы не сдержались и разом прыснули.
– Я вроде бы не сказала ничего смешного! – немедленно возмутилась Анна Константиновна.
– Да это мы так, – сказала Маша. – Не обращай внимания.
– Нет, не так! – охватил праведный гнев пожилую ученую даму. – Мне кажется, что весь мир сговорился против меня. Внуки постоянно опаздывают! Несчастная старуха Коврова-Водкина истерзала меня своими звонками по телефону… Кстати! – воскликнула Анна Константиновна. – Вы, наверное, еще не знаете самой последней новости.
– Неужели картину нашли? – разом встрепенулись близнецы.
– Ах, да при чем тут это! – поморщилась пожилая ученая дама. – Я совсем о другом. Несчастная полубезумная Наташа Коврова-Водкина сегодня приступила к собственным мемуарам!
– Ну, это мы знаем, – с полным равнодушием восприняли бабушкино сообщение близнецы.
– Откуда? – была порядком удивлена та.
– В библиотеке встретили Коврову-Водкину, – ответил Димка.
– И между прочим, под ручку с ее соседом, – добавила Маша.
– У этого человека просто ангельское терпение, – тут же отметила Анна Константиновна.
– Такие мужчины обычно до-олго не живу-ут, – внесла свою лепту в беседу Елизавета Вивиановна.
Анна Константиновна с неудовольствием покосилась на гостью. Близнецы поняли, что бабушка уже на пределе от многодневных похоронных разговоров.
– По-моему, Павиановне у нас жить осталось недолго, – прошептала Маша на ухо брату.
– Точно, – кивнул тот. – Бабка вот-вот взорвется.
– Вы меня совсем не слушаете! – повысила голос Анна Константиновна.
– Наоборот, слушаем, – откликнулась Маша. – Я только не понимаю, чего Ковровой-Водкиной от тебя-то нужно? Сидела бы да писала свои мемуары.
– Она советовалась, – исторгла многозначительный вздох бабушка.
– О чем советовалась? – спросил внук.
– С какого момента лучше начать мемуары. Когда Наташа появилась на свет или еще раньше.
– Как это раньше? – хором воскликнули внуки.
– Вот я то же самое у нее спросила, – продолжала Анна Константиновна. – А несчастная старуха мне отвечает, что прекрасно помнит себя в утробе матери. И вообще, по ее мнению, этот период определяет духовное развитие личности.
– Что же ты ей посоветовала? – с любопытством осведомилась Маша.
– Я посоветовала ей писать все, что вспомнится, – покровительственно изрекла бабушка. – А всю чушь издатели выкинут. Если, конечно, подобным бредом хоть кто-то заинтересуется. Она ведь, бедняжка, рассчитывает, что с ней, как и со мной, заключат договор.
– Конкуренция налицо, – шепнул Димка сестре.
Та тихо фыркнула.
– Нехорошо смеяться над старостью! – гневно воскликнула Анна Константиновна. – Наташа – замечательный человек. А то, что она немного безумна… У всех свои недостатки.