Тайна Красного Дома
Шрифт:
— В любом случае, — сказал Энтони, беспокойно вставая, — Марк знал в понедельник, что Роберт едет сюда.
Глава XIX
РАССЛЕДОВАНИЕ
Коронер после нескольких положенных слов об ужасном характере трагедии, которую им предстоит расследовать сегодня днем, перешел к ознакомлению присяжных с делом. Будут вызваны свидетели для опознания покойного как Роберта Эблетта, брата владельца Красного Дома Марка Эблетта. Будет представлено, что он отличался неподобающим поведением и большую часть жизни провел в Австралии, а также, что в письме, которое почти можно назвать угрожающим, он сообщил о своем намерении посетить брата днем в тот день. Будут представлены свидетельства его приезда, его препровождения на место трагедии — комнату в Красном Доме, обычно называемую «кабинет», и о приходе его брата в эту комнату. Присяжные должны будут составить собственное мнение о том, что произошло там. Но, чтобы ни произошло, произошло почти немедленно. В пределах двух минут после вхождения Марка Эблетта в кабинет, как будет засвидетельствовано, был услышан выстрел, а когда — предположительно пять минут спустя — дверь в комнату была взломана, было обнаружено мертвое тело Роберта Эблетта, распростертое на полу. Что до Марка Эблетта, никто не видел его с того момента, как он вошел в комнату, но будут предъявлены доказательства, что при нем тогда была сумма денег, достаточная, чтобы уехать в другую часть страны, и что мужчина, отвечающий его описанию, был замечен на платформе стэнтонского вокзала, видимо, с намерением сесть в поезд три пятьдесят пять на Лондон. Как следует учесть присяжным, подобные опознания не всегда достоверны. Исчезнувшие люди имеют обыкновение опознаваться в десятках разных мест одновременно. В любом случае в данный момент сомнений, что Марк Эблетт исчез, нет никаких.
— Как будто здравомыслящий типус, — шепнул Энтони Биллу. — Лишних слов не тратит.
Энтони не предполагал извлечь много нового из показаний — к этому моменту факты дела он знал досконально, — но вот не родились ли у инспектора Берча какие-нибудь новые теории? Если да, то они проявятся в допросах коронера, поскольку коронер, без сомнения, был проинструктирован полицией, какие важные факты следует извлекать из каждого свидетеля. Билл был первым, подвергнутым извлечениям.
— Касательно этого письма, мистер Беверли? — был он спрошен, когда завершил свои главные показания. — Вы сами его видели?
— Написанных строчек я не видел. Я видел только обратную сторону. Марк держал его поднятым, когда рассказывал про своего брата.
— Следовательно, вы не знаете, что было в нем?
Билл испытал внезапный шок. Он прочитал это письмо не далее, чем утром. И прекрасно знал, что оно содержало. Но признаться в этом было никак нельзя. И тут как раз, когда он приготовился лжесвидетельствовать, он вспомнил, что Энтони слышал, как Кейли сообщил содержание письма инспектору.
— Узнал позднее. Мне сказали. Но Марк за завтраком вслух его не читал.
— Однако вы поняли, что письмо было неприятным?
— О, да!
— Вы бы сказали, что Марка оно испугало?
— Не испугало. Он словно был сильно раздосадован, но смирился с неизбежным. Что-то вроде: «О Господи! Опять начинается!»
Кое-где раздались смешки. Коронер улыбнулся и попытался сделать вид, будто и не думал улыбаться.
— Благодарю вас, мистер Беверли.
Следующим свидетелем был некий Эндрю Эймос. И Энтони встрепенулся, прикидывая, кто он такой.
— Он живет во внутренней сторожке, — шепнул ему Билл.
Все, что имел сказать Эймос, исчерпывалось следующим: в тот день незадолго до трех мимо его сторожки прошел неизвестный мужчина и заговорил с ним. Он видел тело и узнал в нем этого человека.
— Что он сказал?
— «К Красному Дому сюда?» — или что-то вроде.
— Что сказали вы?
— Я сказал: «Это Красный Дом. Кого вы хотите видеть?» Выглядел он таким неотесанным, знаете ли, сэр, и я не понимал, что ему тут нужно.
— Ну и?
— Ну, сэр, он сказал: «Мистер Марк Эблетт дома?» Так оно вроде бы и ничего, сэр, но только мне не понравилось, как он это сказал. А потому я встал перед ним и сказал: «Чего вам надо, э?» А он вроде как хихикнул и сказал: «Мне надо увидеть моего дорогого брата Марка». Ну, тогда я всмотрелся в него и увидел, что, может, он и брат, а потому сказал: «Коли вы пойдете по подъездной аллее, сэр, то выйдете к дому. Конечно, я не могу знать, дома ли мистер Эблетт». А он вроде как опять засмеялся по-вредному и сказал: «Отличной усадебкой обзавелся мистер Марк Эблетт. Денег куры не клюют, э?» Ну, тут я снова в него всмотрелся, сэр, потому как джентльмены так не разговаривают, а если он брат мистера Эблетта… Но прежде чем я что-то решил, он захохотал и пошел дальше. Вот все, что я могу сказать вам, сэр.
Эндрю Эймос спустился с возвышения для свидетелей и направился в глубину зала. Энтони не спускал с него глаз, пока не убедился, что Эймос намерен оставаться тут до конца расследования.
— С кем Эймос разговаривает сейчас? — шепнул он Биллу.
— С Парсонсом. Одним из садовников. Он живет в наружной сторожке на дороге в Стэнтон. Они сейчас все тут. Что-то вроде праздника для них.
«Интересно, будет ли он давать показания?» — подумал Энтони.
Да. Следом за Эймосом. Он работал на газоне перед домом и видел, как прибыл Роберт Эблетт. Выстрела он не слышал. А может, не заметил. Он чуток глуховат. И еще он видел, как через пять минут после мистера Роберта пришел еще один джентльмен.
— Вы не видите его сейчас в суде? — спросил коронер.
Парсонс медленно повернул голову. Энтони перехватил его взгляд и улыбнулся.
— Вон он, — сказал Парсонс, тыча пальцем.
Все уставились на Энтони.
— Это было примерно пять минут спустя?
— Вроде так, сэр.
— Кто-нибудь выходил из дома перед тем, как прибыл этот джентльмен?
— Нет, сэр. То есть я не видел, чтоб кто-то выходил.
Следующей была очередь Стивенс. Показания она давала примерно так же, как раньше инспектору. Ее допрос не выявил ничего нового. Ее сменила Элси. Репортеры, записывая, что она услышала, добавили в скобках «сенсация» в первый раз за все время расследования.
— Как скоро после того, как вы услышали все это, раздался выстрел?
— Почти сразу, сэр.
— Через минуту?
— Не могу сказать, сэр. Так все было быстро.
— Вы все еще были в вестибюле?
— Ох, нет, сэр. Я была у самой двери комнаты миссис Стивенс. Экономки, сэр.
— Вы не подумали о том, чтобы вернуться в вестибюль и выяснить, что произошло?
— Ох, нет, сэр. Я просто вошла к миссис Стивенс и сказала: «Ох, да что это было?» — испуганно так. И я сказала: «Это было в доме, миссис Стивенс, в доме». Ну, прямо, будто что взорвалось.
— Благодарю вас, — сказал коронер.
Новый взрыв эмоционального волнения в зале, когда место на возвышении занял Кейли; не «сенсация» на этот раз, но живой и, как показалось Энтони, сочувственный интерес.
Он давал показания взвешенно, не проявляя никаких чувств — ложь звучала с такой же размеренностью, как и правда. Энтони напряженно следил за ним, прикидывая, в чем заключается его странная привлекательность. Ведь Энтони, знавший, что он лжет, и лжет (как он полагал) не ради Марка, а ради себя, тем не менее в какой-то мере невольно разделял это общее сочувствие ему.